Граница джунглей
Шрифт:
– Теперь и умереть не страшно, – сказал он Дикобразу. – Так ведь, дружище? Главное – я сделал свой выбор, теперь сделал. Говорю тебе спасибо, Дикобраз, ты помог мне. Теперь можешь убить меня, я умру спокойно.
Дикобраз склонил голову набок и внимательно слушал Выдру. Само собой, он ничего не понимал. А Выдра почему-то возжелал, чтобы мутант понял его. Ему мучительно захотелось, чтобы его поняло хоть одно существо на этом острове, пусть даже и не человек.
Выдра мог бы запеть, он любил это делать. Но зверь, который сидел сейчас рядом с ним, не понимал речи. И поэтому
Выдра не ожидал, что нехитрая песенка произведет такой эффект: лицо свистуна перекосилось в мучительной гримасе, губы его дрогнули, по морщинистому лицу потекли слезы. Деградант закрыл лицо, отвернулся и всхлипнул, плечи его затряслись. Со спины, когда не было видно его физиономии, обезображенной мутацией, он напоминал обычного человека. Он был похож на плачущего индейца.
Андские индейцы плачут не так уж и редко, в том числе и мужчины. Мир их внешне прост и прозрачен, в нем не принято врать и хитрить. Индейцы не скрывают своих чувств, показывают их открыто и естественно.
Предки того свистуна, что плакал сейчас рядом с Выдрой, были обычными людьми, индейцами кечуа и аймара. Они назвали свою планету «Новые Анды». Это было давно, сто пятьдесят лет назад, но, живи Томас в то время, вполне могло оказаться, что он был бы в числе колонистов. Он прекрасно понимал потомков инков, входивших в общество «Капак-куна». Они всего лишь хотели жить простой, естественной жизнью, не испорченной наслоениями современности. Кто мог знать, что колонизация Новых Анд закончится так печально?
– Ты хочешь убить меня? – сипло спросил Выдра.
Дикобраз резко обернулся, глаза его сверкнули желтым светом, но Выдра уже не чувствовал в этом взгляде ни ненависти, ни жестокости.
Выдра почувствовал неодолимое желание, чтобы Дикобраз понял то, что он говорит. Как он мог сделать это? В отличие от свистуна, он был лишен возможности жестикулировать.
«Ты хочешь убить меня?» – просвистел Выдра. Издал несложную трель, и при этом представил картину: Дикобраз разбивает его голову дубиной, перекусывает его горло, вспарывает живот.
Дикобраз возмущенно замычал, резко замотал головой, и в этом жесте было так много человеческого, что Выдра понял сразу,
– Yuspagara, – прошептал Выдра. – Yuspagara, masi. [22]
– Йуспаарамассси, – повторил Дикобраз.
Не проговорил, а прошипел, поскольку не мог говорить, но видно было, что он понял смысл фразы и старается повторить ее в меру своих артикуляционных возможностей.
22
Спасибо. Спасибо, друг. (аймара).
– Именно так, дружище, – Выдра улыбнулся. – Именно так.
Деградант улыбнулся ему в ответ. А потом решительно встал, поднял с земли свою длинную крепкую палку и побрел вдоль поваленного дерева, примеряясь, куда удобнее ее воткнуть.
Воткнуть не в Выдру. Воткнуть в землю, чтобы использовать в качестве рычага и приподнять ствол, обездвиживший Выдру. Теперь Томас был уверен, что палка предназначалась для этого с самого начала. Но сперва свистун должен был переговорить с Выдрой, убедить его в своих добрых намерениях. И ему удалось это в полной мере, несмотря на некоторые, скажем так, языковые различия.
Дикобраз боялся Выдру не меньше, чем Выдра Дикобраза. А может, и больше. У него были на это веские основания. Но он сумел преодолеть свой страх.
Дикобраз уперся рычагом в землю и налег на него, кряхтя от натуги, мышцы его натянулись как веревки. Ствол приподнялся. Выдра, извиваясь ужом, пополз на свободу. Ветви не пускали его, впивались в кожу, Выдра скрипел зубами и стонал, стараясь не закричать от боли, не испугать деграданта. Он успел вовремя – как только вытянул ноги из-под последнего сука, заревела сирена и раздался топот тяжелых армейских ботинок.
Деградант бросил свое орудие, в последний раз оглянулся на Выдру, сделал скачок в чащу и исчез, словно в воздухе растворился. Выдра лежал на спине, истекал кровью и не мог пошевелиться – сил больше не осталось. Пять охранников в комбинезонах окружили его, наставили на него стволы шокеров. Раздался шум мотора, и между деревьев вырулил вездеход. Открылась дверца, на землю спрыгнул Джон Нортон и пошел к Выдре бодрым пружинящим шагом. Наклонился над Выдрой, улыбнулся, продемонстрировав крепкие желтоватые зубы, и сказал:
– Ну, жив, герой? Везунчик ты, Выдра. Опоздай мы на минуту, и зверь прикончил бы тебя с гарантией. Считай, что второй раз родился.
– Спасибо, – прошептал Выдра. – Очень вам благодарен.
Он мог бы сказать, что за это время зверь мог прикончить его десять раз, и помощь могла придти в три раза быстрее, и что, соберись Дикобраз убивать Выдру на самом деле, никто бы и пальцем не шевельнул, и что приехали они лишь тогда, когда поняли, что ничего интересного больше не произойдет. Но какой смысл было говорить это? Цапаться с Нортоном не было никакого резона. Выдра настоятельно нуждался в медицинской помощи и совсем не был уверен, что ее предоставят безо всяких условий.