Граница Пуст0ты
Шрифт:
Правило 22 Кодекса Полиции
Отдел полиции.
3 дня спустя.
Элайс.
– Посмотрите внимательно на карту… – Нильсон указал на развернутый макет города, где отдельным квадратом на первый план выступал южный район; начиная от старой пристани и заканчивая переходным каналом. – Красной линией отмечен маршрут, по которому 24 числа, Тернер следовал вместе со связистом. Однако, маршрут не закончен. Он обрывается на пересечении 3 и 2 улицы южного района. Очевидно, они ушли в слепую зону, которая тянется вдоль всей линии канала. Все камеры в этих местах, находятся в частном владении предприятий, арендующих территории баржи. Чтобы получить доступ ко всем понадобится много времени.
В общей сложности, мы провели в кабинете Нильсона около часа. А перед этим потратили куда больше времени на объяснения, произошедшего в клинике; и суд, который Корпорация решила не откладывать, из-за особенности преступления. Адвокаты в таких делах, скорее усугубят положение обвиняемого, чем поспособствуют его оправданию. Тесты сшивателей подтвердили, что Тернер отдал свою душу, чтобы покрыть долги больницы на предстоящую операцию дочери. Но вот процентное соотношение между стандартной массой души и ее объемом во время сверки дошли до критических значений. 45 % – цифры не идеальные, но от них уже можно отталкиваться, чтобы говорить о смягчении приговора, равно как и о частичном изъятии вместо полного. 15 лет заключения для этого вида преступления настоящий подарок. Для многих даже суда не устраивают, не то что рассуждают о наказании. Пришлось вытащить наружу всю подноготную Тернера, чтобы подвести его к этим 45%. По большей части, все три дня, мы провели с ним вдвоем. И на суде он трясся не столько от раскаянья, сколько от гнева и желания пройтись мне по лицу пару раз. Никому не нравится правда. Особенно, когда эту правду приходится слушать из раза в раз; еще и от пустого.
Джон поправил отчеты, заменил кое-где даты, придал поискам несуществующую сложность. Поиск Тернера должен был выглядеть, как поиск, а никак пятиминутные разъезды по городу с длинным перерывом на обед. Джону все это не особо нравилось, хотя он и не высказывал возражений. Я воспользовался его милосердием, привлек к истории ребенка, взыграл на чувствах отца и все, чтобы найти Картель. Я поступил «человечно» по сравнению с прошлым разом. Хотя это «человечно» все равно не так «человечно», как хотелось бы Джону.
До выезда около получаса. Съездить домой я не успею, да и нет смысла. Душ есть и в отделе, а запасную одежду я еще в прошлом месяце оставил в раздевалке. Под струями горячей воды мышцы налились тяжестью. Я не спал два дня, и не ощущал усталости до настоящего момента. Если я не работал, я должен был занять себя работой. После удара Тернера я несколько раз ловил галлюцинации. Образы возникали из ничего, как возникает у человека сон. Вот только я не спал, и я не человек. Я уперся лбом в стену и прикрыл глаза.
–Ты как?
Джон вошел в душевую, стянул одежду и встал под соседний душ.
– Голова не кружится?
– Я в норме.
– Я так не думаю.
Краем глаза я мог видеть его лицо. Слишком озабоченное чужими проблемами, но не собственными синяками и усталостью. Шансов поймать Картель у нас немного. На суде, несмотря на всю его конфиденциальность, могли присутствовать люди Картеля. И тогда все, на что мы можем рассчитывать – вещи, в спешке оставленные при сборах.
– Я в норме, Джон. Просто устал. Я сделан из того же, что и ты. Мне тоже иногда необходим отдых.
– Я работаю с тобой три месяца, Элайс. Как-то, ты не спал две недели и выглядел куда лучше, чем сейчас.
– Любая вещь, когда-то изнашивается. Я работаю на Корпорацию 14 лет. Кто-то не переходит и пятилетнюю отметку. Я способен защитить тебя. Будь иначе, я бы сам обратился в отдел за заменой.
Я повернул кран, и направился в раздевалку.
– С тобой что-то происходит, Элайс. Я это вижу.
– Лучше присмотрись к другим вещам.
Больше мы к этому разговору не возвращались. К пяти часам мы прибыли к своей точке. Джон вышел из машины, чтобы проверить уровень активности вблизи рыбного склада. Показатели превышали норму в два раза. Склад имел несколько входов. В списке сотрудников значилось всего двадцать человек. Все они, если верить расписанию, должны еще находиться внутри. Особых проблем это не доставит. Все-таки это не концерн, где рабочих несколько тысяч.
Я шел одним из первых вместе с Джоном. Часть офицеров осталась охранять боковые выходы; другая держалась в стороне, на случай погони. Внутри температура резко упала.
– Это странно. Морозильные камеры расположены на нижнем этаже. Здесь проходит лишь погрузка.
Джон достал тепловизор и начал медленно вести от одного угла к другому.
– Сигнала нет. Они могли сойти на нижний ярус. Там температура еще ниже. И требуются специальные костюмы. Они удерживают тепло внутри и не дают тепловизору засечь сигнал.
– Даже если транспортировка осуществляется лишь утром и вечером, на первом этаже должен быть кто-то, чтобы контролировать процесс.
– Ты прав. Давайте разделимся. Кто-то пойдет к рабочему лифту, кто-то к погрузочному. Останется еще лестница и конвейер.
Из-за шума погрузочной машины, я практически ничего не слышал. Джону пришлось ткнуть меня в плечо, чтобы заставить идти.
– По моей команде, начинаем спускаться!
Как только мы вошли в лифт, я достал пистолет и направил на дверь, чтобы при необходимости сразу использовать. Нас всего двое, а лифт едет так, будто в кабине целая тонна груза. Джон настроил рацию и обратился к остальным группам. Те, кто уже успел сойти вниз, твердили одно и тоже: «Пусто!». Джон нервно постукивал пальцами по ноге и то и дело переводил взгляд на табло.
– Не накручивай себе раньше времени, Смит.
Он хотел что-то сказать, но истошный крик в рации опередил его.
– Что там у вас происходит?! Энрико, ответьте!
Пока Джон пытался хоть что-то разобрать среди стоящего в наушниках шума, лифт резко остановился и замер, между третьим и четвертым этажом. Я попросил Смита отойти от стены и нацелился на цифровую панель. Небольшой разряд, должен перезапустить механизм и вернуть лифт в движение; или хотя бы ослабить створки двери, чтобы мы могли выбраться наружу. Как только снаряд закрепился на панели, лампы под потолком замигали. Двери разошлись в разные стороны, и в кабину влетел мужчина с пистолетом в руках. Я поддался в сторону и потянул за собой Смита. Снаряд отскочил от стены и приземлился на пол. Я поднялся на ноги и атаковал в ответ. С какой бы периодичностью я не стрелял, я не мог попасть по нему. Он будто знает, когда и куда я буду целить. Вопреки моим атакам он не спешил атаковать в ответ. Из темноты коридора выползли еще трое, через минуту их было уже семеро. Они пристально следили за мной, и когда я подумывал выстрелить в кого-то из них, пулю сбивал ответный снаряд. Я сунул руку за спину и протянул Джону пистолет.
– Я постараюсь отбросить их назад. Как только появится возможность, беги.
– Думаешь, я тебя кину здесь?
– Рация не работает, а нам нужна помощь, Джон. Для фабричных работников, они слишком хорошо двигаются. Нас просто перебьют, если хотя бы один не доберется до машины и не вызовет подкрепление. Ты меня понял?
Он неохотно кивнул, и сильно сжал пистолет в руках. Я вытащил у него из кармана дубинку и двинулся вперед. В рукопашном бою, фабриканты оказались не сильно. Они двигались резко во время огневой атаки, но были медлительны при прямом противостоянии. Я ухватил у одного из них пистолет, кинул назад Смиту, а себе забрал тот, что попал мне в руки следом. Сколько бы я не стрелял, фабриканты продолжали наступать. Они будто не чувствуют боли, даже малейшего покалывания. Их стало больше. Я перестал считать, скольких оставил позади, и смотрел лишь на тех, кто впереди. У меня не было времени перезарядить обойму, и я бил прикладом, забывая на какой-то время, что у меня в руках пистолет. Если они многоликие, то число их душ превышает десять. Невозможно двигаться с такими количеством зарядов в теле. Джон мельтешил где-то рядом, как и я, пользуясь пистолетом, как палкой для битья.