Граница пустоты (Kara no Kyoukai) 03
Шрифт:
– Ерунда. Нет никакой души. Как может болеть то, чего не существует?
Возразить было нечего. Доказать скептику существование такой эфемерной субстанции, как душа – задача непростая. Но, пока я раздумывал, возразила Тоуко-сан.
– Человеческая психика, сознание, то, что вы называете сердцем, – очень уязвима. Надеюсь, вы не станете утверждать, что то, что не имеет формы, не может быть разрушено. Люди умирают из-за морального насилия. Даже если со стороны боль кажется иллюзорной, для жертвы она более чем реальна.
Довольно неожиданно для Тоуко-сан встать на сторону столь двусмысленных и неопределенных материй.
– Я не поняла, Тоуко, ты что, тоже на стороне Асагами Фудзино? Она не заслуживает сочувствия.
– Хм, я тоже так считаю – но нужно понимать и противника. Впрочем, не думаю, что Асагми будет миндальничать с тем, кто неосторожно к ней приблизится. Она мстит, потому что изранено ее сердце? Ну и что? Для нас практически нет никакой разницы. Да и вообще это еще не доказано – даст ли отсутствие чувствительности воспринимать подобную боль?
Вот тебе и поддержка.
– Если хотите знать, личность человека научно определяется как «феномен индивидуальной реакции на внешние воздействия». Эмоции – то, что мы называем «симпатией» или «ненавистью» – не возникают изнутри нас. Они невозможны, если их не стимулирует нечто из внешнего мира. Боль – неотъемлемая часть такой стимуляции. Отсутствие боли значит, что личность лишена огромной доли своих естественных реакций. Вы понимаете? Человек с нечувствительностью к боли неполноценен. Он не может думать, как мы, не понимает наших склонностей или пристрастий, не знает, что нравится людям, а от чего они страдают. Понятие « человеческий здравый смысл» для него не существует. Именно поэтому я считаю, что бессмысленно пытаться ее уговорить.
Да, в этом была вся моя начальница – холодное и логичное, научно обоснованное изложение. Мое робкое предложение поговорить с Фудзино было полностью разгромлено, уничтожено и отметено. Но сейчас я не мог этого стерпеть. Безжалостная прямота – надо думать, последнее предупреждение с ее стороны – вызвала во мне ответную реакцию, я уже не мог сдержаться.
– Говорить так, когда вы даже не видели ее в лицо… жестоко.
Я вскочил с дивана и прошелся туда-сюда.
– Вы строите все на том предположении, что Асагами Фудзино страдала невосприимчивостью к боли с самого рождения – но ведь мы этого не знаем наверняка!
– Ты сам предположил, что дело в нечувствительности.
Ответ Тоуко-сан снова прозвучал холодно и отстраненно – так, словно ей были незнакомы такие слова, как «сострадание» или «жалость». Как же она может не испытывать ни капели сочувствия к Асагами, когда она и сама – женщина? Или, может быть, это именно потому, что она тоже женщина?
Она все же задумалась.
– Признаю, некоторые сомнения у меня имеются. Асагами Фудзино действительно может оказаться жертвой. Вопрос в том, кто был первым.
Я не понял, что она подразумевает, но Тоуко-сан умолкла, и никаких дальнейших объяснений не последовало.
– А ты как считаешь, Шики? – поинтересовался я, не поворачивая головы. Шики ответила точно, как я и предполагал.
– Так же как Тоуко. Но я не позволю Асагами Фудзино продолжать, что бы вы там ни рассуждали. Противно думать, что она снова устроит такую мясорубку.
– Терпеть не можешь таких же, как ты? Да, вам действительно не свойственно собираться в стаи.
Тоуко-сан иронизировала, но я знал, почему
– Хорошо, я понял. Постараюсь узнать о ней все, что смогу. Дадите мне взглянуть на то, что уже есть?
Тоуко-сан молча перебросила мне папку, а Шики отвернулась, словно умывая руки. Быстро пролистав бумаги, я узнал, что Асагами жила в Нагано до того, как пошла в начальную школу. Оказывается, даже фамилия, которую она тогда носила, была другой. Созвучной, но иной по написанию. Она писалась с помощью кандзи, означавших не Асагами [3] – «плоская вершина», как теперь, а Асаками – «божество мелководья». Ее отец – не настоящий, а приемный, значит, мать второй раз вышла замуж. Я решил, что именно отсюда и стоит начать расследование.
3
Асагами — , и Асаками — .
– Путешествие получится довольно длинное, я могу не успеть вернуться сегодня или даже завтра. Да, Тоуко-сан, скажите – неужели такие сверхъестественные возможности действительно могут существовать?
– Не веришь в то, что рассказывал Минато Кейта? Что ж, Асагами Фудзино, безусловно, обладает некой необычной силой. Но термин «сверхъестественные возможности» слишком широк, да и не совсем точен. Если тебя в самом деле интересует этот вопрос, могу порекомендовать специалиста.
Тоуко-сан быстро нацарапала адрес специалиста по сверхъестественным возможностям на обороте своей визитной карточки.
– Постойте… неужели вы сами не разбираетесь в этом?..
– Конечно, нет. Магия – строгая наука. Как она может иметь дело с тем, что нарушает все и всяческие законы, выбивается из любых правил и не объясняется ни одной разумной теорией? Такая сила – редчайшая флюктуация, которой наделены только избранные по непонятному принципу – и это меня страшно бесит, кстати.
Судя по тому, что ее голос звучал так, как бывало, когда она снимала очки – Тоуко-сан в самом деле не могла смириться с мыслью о подобной профанации. Приняв визитку, я повернулся к Шики.
– Шики, постарайся не наделать глупостей, пока меня нет.
– Себе это скажи. Хотя, глупость не лечится – без толку.
Ее голос прозвучал раздраженно, но меня этим было не пронять. Видя, что я жду, Шики устало прислонилась к стенке и слегка смущено кивнула.
– Иди уже. Ладно, так и быть. Попробую.
Я вышел из офиса с легким сердцем. Конечно, я тоже постараюсь, как она и намекала. Опыт имеется: я все же не умер, хотя однажды уже балансировал на ниточке. Никогда не говорил ей, что той, кто едва не убила меня, была сама Шики. Выйдя из комы, она так и не вспомнила ничего, что бы относилось к тому страшному происшествию. И это замечательно.