Граница вечности
Шрифт:
Джордж пошел на кухню, налил стакан молока и отнес его в спальню. Верина уже была в постели в ночной рубашке. Рядом с ней лежала куча журналов — она читала и смотрела телевизор одновременно. Выпив молоко, Джордж пошел в ванную и почистил зубы.
Отношения между супругами вроде бы немного улучшились. Теперь они редко занимались любовью, но Верина стала менее раздражительной. В сущности, она могла держать себя в руках чуть ли не месяц. Она много работала, зачастую до позднего вечера: вероятно, она испытывала большее удовольствие, когда работа была труднее.
Джордж снял рубашку и поднял крышку корзины для грязного белья. Он хотел бросить туда свою рубашку, когда его взгляд упал на нижнее белье Верины. Он увидел черный кружевной бюстгальтер и под стать ему трусики. Комплект казался новым, и он не помнил, чтобы видел жену в нем. Если она покупала сексуальное белье, то почему он не видел его? В этом отношении она никогда не была стеснительной.
Приглядевшись, он увидел нечто даже более странное: светлый волос.
Его охватил страх. В животе сделалось холодно. Он достал белье из корзины.
Принеся его в спальню, он произнес:
— Скажи, что я свихнулся.
— Ты свихнулся, — проговорила она, а потом увидела, что у него в руках. — Ты собираешься постирать мое белье? — усмехнулась она, но он почувствовал, что она нервничает.
— Красивое белье, — сказал он.
— Тебе повезло.
— Вот только я не видел его на тебе.
— Тебе не повезло.
— Но кто-то, наверное, видел.
— Конечно. Доктор Бернстайн.
— Доктор Бернстайн лысый. А на твоих трусах светлый волос.
Ее кожа цвета кофе со сливками побледнела, но она держалась вызывающе.
— Ну, Шерлок Холмс, какой ты делаешь из этого вывод?
— Что ты занималась сексом с мужчиной, у которого длинные светлые волосы.
— Почему это должен быть мужчина?
— Потому что тебе нравятся мужчины.
— Мне могут нравиться и девушки. Это модно. Теперь все бисексуалы.
Джорджу стало не по себе.
— Я вижу, ты не отрицаешь, что у тебя любовный роман.
— Какой ты догадливый.
Он покачал головой.
— Ты не принимаешь это всерьез.
— Вероятно.
— Так значит, ты признаешь это? С кем ты спишь?
— Не скажу, поэтому больше не спрашивай. Джордж едва сдерживал себя.
— Ты разговариваешь так, будто не сделала ничего дурного.
— Я не стану притворяться. Да, я встречаюсь с человеком, который мне нравится. Извини, что причинила тебе боль.
Джордж был совсем сбит с толку.
— Как это могло случиться так быстро?
— Это случилось постепенно. Мы женаты уже более пяти лет. — Розы увяли.
— Что я сделал не так?
— Женился на мне.
— Когда ты стала такой злой?
— Разве я злая? Мне просто все надоело.
— Что ты собираешься делать?
— Я не стану бросать его ради супружества, которое уже почти перестало существовать.
— Ты же знаешь, что я не могу согласиться с этим.
— Тогда уходи. Тебя никто не держит.
Джордж сел на пуфик перед ее туалетным столиком и закрыл лицо руками. Его вдруг захлестнула волна сильных чувств и унесла в далекое детство. Он вспомнил, как он переживал из-за того, что был единственным мальчиком в классе, который рос без отца. Он снова почувствовал мучившую его зависть, когда видел, как другие мальчики с отцами играют в мяч, меняют проколотую велосипедную шину, покупают бейсбольную биту, примеряют ботинки. Он снова кипел от злости к человеку, который в его глазах бросил их с матерыо, не питая никаких чувств ни к отдавшейся ему женщине, ни к родившемуся ребенку. Ему хотелось кричать, ударить Верину, рыдать.
Он нашел в себе силы снова заговорить.
— Я не оставлю Джека, — произнес он.
— Дело твое, — отозвалась Верина. Она выключила телевизор, сбросила журналы на пол, выключила настольную лампу и легла, отвернувшись от него.
— Это все, что ты можешь сказать? — изумился он.
— Я собираюсь спать. У меня деловая встреча за завтраком.
Он пристально посмотрел на нее. Знал ли он ее когда-либо?
Конечно, знал. В глубине души он понимал, что существуют две Верины: одна — преданный борец за гражданские права, а другая — завсегдатай вечеринок. Он любил их обеих, и он считал, что с его помощью они станут одним счастливым, уравновешенным человеком. И он ошибался.
Он оставался так несколько минут, глядя на нее при тусклом свете от уличного фонаря на углу. Я так долго ждал и любил тебя, думал он, все те годы вдалеке от тебя. Потом наконец ты вышла за меня и у нас появился Джек, и я думал, что все будет хорошо, всегда.
Он встал, разделся и надел пижаму.
Он не мог заставить себя лечь в кровать рядом с ней.
В гостевой комнате была кровать, но не застеленная. Он пошел в холл и достал из шкафа самое теплое пальто. Вернувшись в гостевую комнату, он лег в кровать и накрылся пальто.
Но он не спал.
* * *
Некоторое время спустя Джордж заметил, что Верина иногда носила одежду, которая не шла ей. У нее было красивое платье с цветочным рисунком, которое она надевала, когда хотела выглядеть как невинная девушка, хотя на самом деле оно придавало ей смешной вид. У нее был коричневый костюм, лишавший цвета ее лицо, но она так много заплатила за него, что не хотела признавать свою ошибку. У нее был горчичного цвета свитер, делавшийее замечательные зеленые глаза мутными и тусклыми.
Джордж у всех замечал такую склонность. У него самого имелись три рубашки кремового цвета, и ему хотелось, чтобы у них скорее протерся воротничок, чтобы их можно было выбросить. По разным причинам люди носят одежду, которую они ненавидят.
Но они никогда не надевают ее, когда встречаются с поклонником или поклонницей.
Когда Верина облачилась в черный костюм фирмы «Армани» и бирюзовую блузу, надела ожерелье из черного коралла, то стала выглядеть как кинозвезда, и она знала это.