Граница вечности
Шрифт:
— Мог ли Рейган что-то сделать, чтобы не допустить этого?
У Камерона бездействие президента вызывало удивление и разочарование, как и у Тани.
— Я думал, что мог, — сказал он.
Таня выкрикнула пронзительным от отчаяния голосом:
— Тогда почему же не сделал?
— Не знаю, — ответил он. — Просто не знаю.
* * *
Когда Таня вернулась в Москву, в квартире матери ее ждал букет цветов от Василия. Как ему удалось разыскать розы в Москве в январе?
Цветы были единственным ярким пятном среди унылого ландшафта. Таня пережила два потрясения: Стас обманул ее, а генерал Ярузельский предал польский народ. Стас был не лучше, чем Паз Олива, и она не могла понять, в чем она ошибается. Может быть, она также ошибается в своих представлениях о коммунизме. Она всегда считала, что он нежизнеспособен. Она была школьницей в 1956 году, когда было подавлено восстание венгерского народа. Двенадцать лет спустя то же самое произошло с Пражской весной, и еще через тринадцать лет «Солидарность» ждало такое же будущее. Может быть, коммунизм и в самом деле — светлое будущее всего человечества, как в это верил до самой смерти дед Григорий? Если так, то мрачная жизнь уготована ее племяннику и племяннице, Димкиным детям — Грише и Кате.
Вскоре после Таниного возвращения домой Василий пригласил ее на ужин.
Теперь по обоюдному согласию они открыто могли быть друзьями. Он был реабилитирован. Не ослабевал успех его радиопрограммы, и он сиял звездой в Союзе писателей. Никто не знал, что он также был Иваном Кузнецовым, диссидентским автором повести «Во власти стужи» и других антисоветских книг, ставших бестселлерами на Западе. Замечательно, думала Таня, что ей и ему удавалось так долго сохранять эту тайну.
Таня собиралась уходить с работы и ехать к Василию, когда к ней подошел Петр Опоткин.
— Ты опять за свое, — промямлил он, сверля ее глазами сквозь облако дыма от торчащей во рту сигареты. — Твоей статьей о коровах недовольны на самом высоком уровне.
Таня ездила во Владимирскую область, где партийное руководство упустило из виду, что скот гибнет от голода, а корма гниют в сараях. Она написала злую статью, а Даниил выпустил ее.
— Как я понимаю, коррумпированные и ленивые хозяйственники, допустившие падеж скота, нажаловались тебе.
— Наплевать на них, — сказал Опоткин. — Я получил письмо от секретаря Центрального комитета, отвечающего за идеологию.
— Он что-то понимает в коровах?
Опоткин протянул ей лист бумаги.
— Нам нужно опубликовать опровержение.
Таня забрала его, но читать не стала.
— Почему ты так беспокоишься о людях, которые разрушают нашу страну?
— Мы не можем дискредитировать партийные кадры.
На Танином столе зазвонил телефон, и она взяла трубку.
— Таня Дворкина у телефона.
Показавшийся ей знакомым голос произнес:
— Вы писали статью о гибели коров во Владимире.
Таня вздохнула.
— Да, я уже получила нагоняй за это. А кто говорит?
— Секретарь, отвечающий за сельское хозяйство, Михаил Горбачев. Вы брали у меня интервью в 1976 году
— Я помню. — Горбачев, очевидно, собирался добавить свой упрек к тому, что она услышала от Опоткина, предположила Таня.
— Я звоню, чтобы поздравить вас с отличным анализом, — сказал Горбачев.
Таня была потрясена.
— Э… Спасибо.
— Крайне важно, чтобы мы ликвидировали подобные недостатки в наших колхозах.
— Э, товарищ секретарь, не могли бы вы сказать это моему главному редактору. Мы только что обсуждали статью, и он говорил об опровержении.
— Опровержении? Чушь какая-то. Передайте ему трубку.
С усмешкой Таня сказала Опоткину:
— Секретарь Горбачев хочет поговорить с вами.
Сначала Опоткин не поверил ей. Он взял трубку и спросил:
— Кто говорит?
Потом он все время молчал, лишь изредка повторяя:
— Да, товарищ Горбачев.
Наконец он положил трубку и ушел, не сказав Тане ни слова.
С чувством глубокого удовлетворения она смяла листок с опровержением и бросила его в корзину.
Она поехала к Василию, не зная, чего ожидать. Она надеялась, что он не станет заманивать ее в свой гарем. На всякий случай она надела простые брюки из саржи и тускло-коричневый свитер, чтобы не будоражить его воображение своим внешним видом. Тем не менее она с нетерпением ожидала этого вечера.
Он открыл дверь, представ перед Таней в синем свитере и белой рубашке, с виду как новых. Поцеловав его в щеку, она стала рассматривать, как он выглядит. Хотя он поседел, волосы оставались, как прежде, роскошными и волнистыми. В свои пятьдесят лет он был строен и худощав.
Он открыл бутылку шампанского и поставил на стол закуску: тосты с яичным салатом и помидорами, икрой с огурцом. Таню мучило любопытство, кто это все приготовил. Она не удивилась бы, если это дело рук одной из его пассий.
Квартира смотрелась комфортабельно, полная книг и картин. У Василия был кассетный магнитофон. Сейчас он не нуждался в деньгах даже без целого состояния на его счете в иностранной валюте, которое он не мог получить.
Он хотел знать все о Польше. Как Кремлю удалось разгромить «Солидарность», не осуществив ввода войск? Почему Ярузельский предал польский народ? Он думал, что его квартира не прослушивается, но на всякий случай включил Чайковского на кассете.
Таня сказала ему, что «Солидарность» не повержена. Она ушла в подполье. Многие из тех, кого арестовали после введения военного положения, все еще находились в тюрьме, но женоненавистническая тайная полиция недооценила ведущую роль женщин. Почти все активистки были на свободе, в том числе Данута, которую сначала арестовали, а потом отпустили. Она продолжала тайно работать, выпуская нелегальные газеты и брошюры, восстанавливая каналы связи.
Тем не менее Таня была настроена пессимистично. Если они Поднимутся снова, их снова разгромят. Василий не терял надежду.