Граница вечности
Шрифт:
— Но вы только что закончили свой альбом.
— Мы отправляемся в турне по Штатам. Три недели будем репетировать на ферме «Дейзи». Открывается турне в Филадельфии через месяц.
— Передай привет ребятам.
— Обязательно.
— Вы уже давно не устраивали гастролей.
— Уже три года. Поэтому так долго будем репетировать. Но концерты на стадионе — это самое оно. Не то что турне всех рок-звезд, когда двенадцать ансамблей исполняют по две-три песни каждый перед двумя тысячами человек в театре или гимнастическом зале. А тут собирается пятидесятитысячная масса людей.
— Вы будете выступать в Европе?
— Да, но мы еще не знаем когда.
— А в Германии?
— Почти наверняка.
— Дай мне знать.
— Обязательно. Я устрою для тебя бесплатный билет.
Ребекка засмеялась. Поскольку она была сестрой Валли, к ней относились, как к члену королевской семьи, когда она поднималась за кулисы на концертах «Плам Нелли». Участники ансамбля часто рассказывали в интервью о своих выступлениях в Гамбурге много лет назад, как сестра Валли приготовила им хороший обед и они единственный раз досыта наелись. За это она прославилась в мире рок-н-ролла.
— Желаю вам успеха, — сказала она.
— Ты как будто собираешься лететь в Будапешт?
— Да, на конференцию на политическую тему.
— Там будет кто-нибудь из восточных немцев?
— Да, а что?
— Как ты думаешь, возьмется ли кто-то из них передать альбом Алисе?
Ребекка пожала плечами.
— Не знаю. У меня не очень теплые отношения с восточногерманскими политиками. Они считают меня приспешницей капиталистов, а я убеждена, что они политиканы, которых никто не избирал и которые правят методами террора и держат людей в застенках.
Валли улыбнулся.
— Значит, точек соприкосновения между вами немного.
— Да. Но я попробую.
— Спасибо. — Он дал ей диск.
Ребекка взглянула на фотографию на конверте четырех мужчин средних лет с длинными волосами и в синих джинсах. Пополневший распутный бас-гитарист Баз. Лысеющий, нетрадиционной сексуальной ориентации барабанщик Лy. Лидер группы Дейв с посеребренными сединой волосами. Признанные, успешные и богатые. Она помнила голодных парней, которые пришли сюда, в эту квартиру: худые, неряшливые, остроумные, полные надежд и чаяний.
— Вы пробили себе дорогу, — сказала она.
— Да, — согласился Валли.
* * *
В последний день Будапештской конференции для делегатов устроили экскурсию в винные погреба с дегустацией токайских вин. Погреба находились в восточном районе города Пеште и принадлежали государственной разливочной компании. Делегатам предложили различные сорта белых вин: сухие, крепленые, слабоалкогольный напиток «Токайская эссенция» и известное вино медленного брожения «Асу».
Повсюду в мире государственным чиновникам редко удавалось устраивать интересные экскурсии, и Ребекка боялась, что это будет скучное мероприятие. Однако старинные погреба с арочными потолками и уложенными штабелями бутылками оставляли приятное впечатление, которое дополняли острые венгерские закуски: клецки, фаршированные грибы и колбаски.
Ребекка выбрала одного из восточногерманских делегатов и одарила его завлекающей улыбкой.
— Наши немецкие вина лучше, не правда ли? — сказала она.
Она кокетливо разговаривала с ним несколько минут, а потом задала вопрос:
— У меня есть племянница в Восточном Берлине, и я хочу послать ей пластинку с поп-музыкой, боюсь, как бы ее не повредили при отправке почтой. Не смогли бы вы передать ее?
— Да, наверное, смог бы, — неуверенно ответил он.
— Я дам ее вам завтра за завтраком. Вы очень добры.
— Хорошо.
У него был немного встревоженный вид, и Ребекка подумала, что он может просто отдать диск Штази, но попытка — не пытка.
Когда вино расслабило всех, к Ребекке подошел венгерский политик Фредерих Биро. Он был ее возраста и понравился ей. Специализировался он, как и она, в вопросах внешней политики.
— Мне хотелось бы побольше узнать о вашей стране, — сказала она ему. — Как, в самом деле, живут люди?
Он посмотрел на часы и сказал:
— Мы недалеко от вашей гостиницы. — Он хорошо говорил по-немецки, как большинство образованных венгров. — Если вы не возражаете, я провожу вас.
Они взяли пальто и пошли пешком. Их путь лежал по набережной широкого и полноводного Дуная. На другом берегу огни средневекового города Буды романтически поднимались по склону холма с дворцом на вершине.
— Коммунисты обещали процветание, и люди разочарованы, — рассказывал он на ходу. — Даже члены компартии недовольны правительством Кадара. — Ребекка догадалась, что ему легче говорить на улице, где их не могли подслушать.
— Какой же выход? — спросила она.
— Странное дело — все знают ответ. Нам нужно децентрализовать механизм принятия решений, ввести ограниченную рыночную систему и узаконить полулегальную «серую экономику», чтобы она могла развиваться.
— Кто стоит на пути этого? — Ей показалось, что она задает ему один вопрос за другим, как на заседании суда. — Извините меня, — сказала она. Вы не возражаете, что я допрашиваю вас?
— Вовсе нет, — улыбнулся он. — Мне нравится, когда говорят без обиняков, это экономит время.
— Мужчинам часто не нравится, когда с ними в такомтоне говорит женщина.
— Я к ним не отношусь. Можно сказать, у меня слабость к настойчивым женщинам.
— Вы женаты на одной из таких женщин?
— Когда-то был. Я разведен.
Ребекка подумала, что это ее не касается.
— Вы собирались сказать, кто стоит на пути реформ.
— Примерно пятнадцать тысяч бюрократов, которые потеряют власть и работу. Пятьдесят тысяч высших партийных руководителей, которые принимают почти все решения. И Янош Кадар, который является нашим лидером с 1956 года.