Граница вечности
Шрифт:
Джордж пытался забыть Марию Саммерс. Он встречался с Норин Латимер, выпускницей исторического факультета, которая работала в Национальном музее американской истории. То, что она была привлекательная и умная, не действовало на него — он все время думал о Марии. Возможно, Верина скорее излечила бы его.
Естественно, он ни с кем этим не делился.
— Там, в Джорджии, ты находишься в стороне от событий, — заметил он.
— Не скажи, — возразила она. — Я работаю у Мартина Лютера Кинга. Он намерен изменить Америку больше,
— Он видит перед собой только одну цель: гражданские права. У президента их сотня. Он защитник свободного мир. Сейчас у него основная проблема — это Берлин.
— Любопытно, не правда ли, — сказала она. — Он печется о свободе и демократии немцев в Восточном Берлине, а не об американских неграх на Юге.
Джордж улыбнулся. Она всегда готова спорить.
— Дело не в том, о чем он печется, — попытался объяснить он свою позицию, — а в том, чего добивается.
Она пожала плечами.
— Ты почувствовал на себе какую — нибудь разницу?
— В министерстве юстиции работают девятьсот пятьдесят юристов. До того как я пришел туда, темнокожих было всего десять. То есть я на десять процентов улучшил статистику.
— И чего же ты добился?
— Министерство занимает жесткую позицию в отношении Комиссии по торговле между штатами. Бобби потребовал от них, чтобы они запретили сегрегацию на автобусных маршрутах.
— Что заставляет тебя думать, что это указание будет лучше претворяться в жизнь, чем все предыдущие?
— Пока немногое, — констатировал он с горечью, в то же время стараясь скрыть от Верины это чувство. — В личной команде Бобби есть молодой белый юрист по имени Деннис Уилсон, который видит по мне угрозу и не дает мне возможности присутствовать на действительно важных совещаниях.
— Как это? Тебя взял на работу Роберт Кеннеди. Разве он не хочет знать, какой вклад ты вносишь в общее дело?
— Мне нужно завоевать доверие Бобби.
— Он держит тебя для приличия, — презрительно сказала она. — Чтобы хвастать перед всем миром, что у него есть негр — советник по гражданским правам. Слушать тебя он не обязан.
Джордж боялся, что она права, но не признал этого.
— Это зависит от меня. Мне нужно сделать так, чтобы он меня слушал.
— Приезжай в Атланту, — сказала она. — Вакансия у Кинга еще открыта.
Джордж покачал головой.
— Моя карьера здесь. — Он вспомнил слова Марии и повторил их: — Оппозиционеры могут оказывать большое влияние, но в конечном счете мир преобразуют правительства.
— Одни преобразуют, другие нет, — не согласилась она.
Выйдя из ресторана они увидели, что мать Джорджа ждет в фойе гостиницы. Джордж договаривался встретиться с ней, но не предполагал, что она не решится войти в ресторан.
— Почему ты не подошла к нам? — спросил он.
Она не ответила и обратилась к Верине:
— Вы помните, мы познакомились во время вручения дипломов в Гарварде. Как вы поживаете, Верина?
Она была предельно вежлива с девушкой, а это, как знал Джордж, свидетельствовало, что она недолюбливает Верину.
Джордж проводил Верину до такси и поцеловал ее в щеку.
— Я так рад, что мы снова встретились, — сказал он, прощаясь.
Потом они с матерью пошли в министерство юстиции. Джеки Джейкс хотела посмотреть, где работает ее сын. Джордж договорился, что она приедет в спокойный день, когда Бобби Кеннеди будет в штаб — квартире ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния, в тринадцати километрах от города.
Джеки в этот день отпросилась с работы. По такому случаю она надела шляпу и перчатки, словно направлялась в церковь. По дороге Джордж спросил ее:
— Что ты думаешь о Верине?
— Она красивая девушка, — не задумываясь, ответила Джеки.
— Тебе понравились бы ее политические взгляды, — сказал Джордж. — Тебе и Хрущеву. — Он преувеличивал, но Верина и Джеки были ультралибералами. — Она считает, что кубинцы имеют право на коммунистический выбор.
— Конечно, имеют, — согласилась Джеки, подтверждая мнение Джорджа о себе.
— Так что тебе не нравится?
— Ничего.
— Мам, у нас, у мужчин, не очень богатая интуиция, но я присматривался к тебе всю жизнь и знаю, когда ты что — то недоговариваешь.
Она улыбнулась и нежно дотронулась до его руки.
— Я вижу, что она запала тебе в душу. Она неотразима. Я не хочу возводить напраслину на девушку, которая тебе нравится, но…
— Что но?
— Жениться на Верине будет непросто. У меня такое чувство, что у нее на первом месте только она сам и ее интересы.
— Ты считаешь, она эгоистка?
— Мы все эгоисты. Я думаю, она испорченная.
Джордж кивнул, стараясь скрыть разочарование. Вероятно, мать была права.
— Не переживай, — сказал он. — Она намерена остаться в Атланте.
— Ну что же, может быть, это и к лучшему. Я только хочу, чтобы ты был счастлив.
Министерство юстиции помещалось в большом здании в стиле классицизма через улицу напротив Белого дома. Казалось, Джеки переполняет чувство гордости, когда они вошли внутрь. Ей было приятно, что ее сын работает в таком престижном месте. Джорджу доставляла удовольствие такая реакция. Мать имела право: она посвятила ему всю жизнь, и это была ее награда.
Они вошли в Большой зал. Джеки понравились знаменитые росписи, изображающие сцены из американской жизни, но она с недоверием посмотрела на статую из алюминия, символизирующую Дух правосудия в виде женщины с одной обнаженной грудью.
— Я не ханжа, но не понимаю, почему она должна быть с непокрытой грудью, — сказала она. — Зачем это нужно?
Джордж задумался.
— Чтобы показать, что правосудию нечего скрывать.
Она засмеялась:
— Удачное объяснение.
В лифте Джеки спросила сына: