Граница

Тихонова Татьяна Викторовна

— Ерох, — коротко сказал молодой гоблин.

За ним на земле виднелось распластанное тело.

— Ася, — ответила я.

— Знаю, — он помолчал, — Ты — красивая…

Внезапно, подпрыгнув и кинувшись на четвереньки, он расхохотался опять как леший, когда эхо раздается по всему лесу, и стал… большой рысью! Видя мое изумление, рысь пришла в восторг и стала нарезать огромными прыжками круги возле меня…, подходя все ближе и ближе, и вдруг, оказавшись прямо напротив меня, эта опасная, пушистая кошка встала на задние лапы, положив передние мне на плечи, заставив

меня пошатнуться, и… потерлась о мою щеку, зажмурив желтые глазищи…

Я, рассмеявшись, оттолкнула мурлыкающего хищника и пошла домой, вдруг осознав, что не знаю, что меня ждет дома, ведь Филимон так и не объявился. А рысь сильными прыжками больших лап неслышно кружила возле меня всю дорогу.

4

Дом встретил меня темными окнами. Дверь была распахнута. Холодок пробежал по спине. Я стояла на дорожке под деревьями. Все было тихо. Подойдя к дому, я помедлила, вслушиваясь в пугающую тишину. Нет, ни единого звука… Тяжелая лапа преградила мне путь… Кошка неслышно вошла первой… Зажегся свет.

Ерох мягкими прыжками за несколько минут обошел весь дом и уже возвращался со второго этажа. Я обошла кухню, гостинную… никого. Здесь что-то искали. Все перевернуто вверх дном, но это ерунда, где… где… Дава… и Филимон? Я посмотрела на гоблина, тот помотал головой…

Грохот раздавшийся сзади, заставил меня обернуться… И я… хмыкнула… Потом еще раз… Скоро я хохотала как безумная, про себя подозревая, что это истерика, присев на корточки возле стены в прихожей, а гоблин, вытаращив и без того круглые глаза, смотрел на дверной проем, в котором барахтались двое…

В конце концов Дава, которая застряла на метле прямо в дверях, потому что Филимон начал слазить с ее внедорожника еще на крыльце и к моменту попадания в дверной проем раскорячился, зацепившись ногой за косяк…, метлу раскрутило, гномицу шваркнуло разгневанным лицом об дверь, лишив его должной серьезности, что вывело ее из себя еще больше, и она отвесила такую оплеуху гному, что того моментально расклинило, он влетел пулей в прихожую и, повиснув на мне, радостно провозгласил:

— Жива!

Дава, уперев руки в бока, сверлила меня взглядом, переводя его с меня на гоблина. Шумно втянув воздух внушительным носом с бородавкой, она прямо посинела от злости, и пошла как танк на Ероха…, тот от неожиданности попятился.

— Ты, моя девонька, кого это притащила в дом!!! Пьяного г-г-гоблина!!! — завопила она вдруг.

Похоже, всю злость на Филимона, она решила выместить на моем спасителе, который уже, вздыбив шерсть на загривке, оскалился и предупреждающе шипел. Но он же не знал, что Даву, если она в гневе, даже танк не остановит, не то, что какая-то кошка… А я знала…

— Дава, прекрати, он мне очень помог, он меня спас… Я бы одна не справилась… — закончила я в, наконец, наступившей тишине.

Гномица быстро повернулась ко мне и проговорила:

— Значит, ты все-таки была там?!

— Значит, была.

Я по-прежнему сидела на корточках, и наши с ней глаза были почти на одном уровне. Я видела, как она испугалась за меня, ее взгляд заметался по мне, ища раны.

— Все хорошо, Дава… Где вы-то были?…Гуляли? — я не удержалась и хихикнула, потому что смеяться у меня уже не было сил.

Дава сурово оглянулась на гнома, и пошла на кухню. Только сейчас она увидела, что все вокруг разгромлено.

— Что? Что это? Кто… здесь… был? — Она обернулась к Филимону. — Ты еще и дверь не закрыл?! Смотри, что творится! Я же тебе крикнула, чтобы ты закрыл ее, тогда никто не может войти… Ах ты, старый дуралей!!!

Она в сердцах замахнулась на него… Потом, передумав, строго посмотрела на гоблина:

— Ты… это… коли спас мою Асю, то не вздумай серчать на меня… Я вас чаем напою, — она покачала головой, — А мы с этим-то спасать тебя, Ася, летели… Я ему говорю — через площадь, ну, значит навстречу, а он — к Погребку, значит, быстрее, чтобы наперерез, чтобы я тебя еще послушалась!!! — гномица погрозила внушительным кулаком Филимону и отправилась на разгромленную кухню, вскоре зашумев посудой.

Метла медленно проплыла мимо нас, возвращаясь к своей хозяйке, которая уже кричала с кухни:

— Руки мойте, а кошка-то особенно — проверю! По полу шлындал!!!

Ерох усмехнулся и помотал головой, поблескивая круглыми бесовскими глазами:

— Я ушел… Мыться не буду… Хочу видеть тебя… — он облизнулся, — часто…

Речь его была резкой, отрывистые слова быстро слетали с изогнутых в насмешке губ, но глаза на некрасивом лице были хорошие, это были глаза друга.

Упав мягко уже лапами на пол, он в три прыжка исчез тихо в темноте леса, и я закрыла дверь.

"Зачем они перевернули здесь все? Что им нужно? " — подумала я, глядя на царивший вокруг беспорядок.

Часть 5

1

Вскоре стало еще хуже, я это поняла, когда через неделю проснулась оттого, что кто-то ходит по моей спальне. Утро только занялось, серые сумерки сочились через шторы. Шаги приближались ко мне… вот уже совсем близко… Я проснулась окончательно и открыла глаза…

Надо мной стояла… Дава. Со свечкой в руках. Она медленно водила ею надо мной…

— Дава, что происходит? — спросила я в полголоса, следя глазами за ее пасами.

Она невозмутимо продолжала водить руками над моей головой. Немного погодя, она ответила:

— Упыри совсем обнаглели. Захожу на кухню — сидит… Кое-как выгнала… Черт знает что в этой Мрасе творится… — говорила она, перейдя в другой угол, — вся нечисть из-под земли повылазила, — она вдруг резко повернулась ко мне и погрозила толстым пальцем, — не ходи никуда одна теперь!…Ах ты!!!

Дава зло ткнула пальцами, сложенными фигой, в высветившуюся на стене в неярком свете свечи черную паутину.

— Сгинь, сгинь, сгинь…!!! — яростно повторяла она.

Паутина стала скручиваться, как осенний лист в костре, и вскоре исчезла, будто ее там и не было.