Граница
Шрифт:
Началась учеба. Кент стал метко стрелять, ездить верхом, боксировать, поднимать тяжести. Природный ум и профессиональная сообразительность скоро сделали его одним из лучших учеников. Он научился изготовлять фальшивые документы, прыгать с парашютом, голодать, не выдавать своих чувств. Настойчиво и упорно овладевал русским языком.
После окончания колледжа Кенту повезло. Война позволила ему не только ближе изучить русских, но заработать награды и деньги. Это тоже сопутствовало успеху. Правда, он вовсе не собирался всю жизнь подвергать себя опасностям и лишениям. В банке был. открыт счет. Он ждал дня, когда его сбережения станут настолько солидными, что можно будет перейти к спокойной, оседлой жизни.
...Агента провели в кабинет генерала.
— Джим Кент, босс! — отливающие желтизной глаза его были непроницаемы.
Генерал оценил спокойствие агента и подумал, что не ошибся в своем выборе.
— Ваш отец был фермером?
Кент едва заметно кивнул:
— Да, босс.
— И вы, конечно, хорошо знаете сельское хозяйство?
Этот вопрос заставил агента неопределенно пожать плечами.
— Ясно, кое-что знаете. Остальное почерпнете из литературы, которую вам сегодня же доставят. Всё изучайте тщательно. Отныне вы — русский агроном.
Кент по-прежнему оставался равнодушным, но генерал знал: его слушают внимательно. И, еще не называя конкретного задания, определил сумму вознаграждения. Как ни скрытен был Кент, однако величина этой суммы потрясла его. Чуть дрогнула бровь. А, может быть, показалось?
Генерал не спускал с него глаз. Молодец. Здорово себя ценит. И завидное спокойствие. Да, конечно, он выполнит задание. Должен выполнить, иначе у него будет много неприятностей. Очень много. Если, конечно, черную черту в списке можно назвать всего лишь неприятностью.
Кент между тем продолжал смотреть в глаза собеседника, вовсе не пытаясь прочесть его мысли. Он стоял в спокойной позе, ожидая, что еще ему скажет босс.
Но генерал больше ничего не добавил. Он положил руку на стол, ладонью вверх, что означало: разговор окончен.
Бесшумно открылась дверь. Агент повернулся и вышел из кабинета.
В юности Кент кое-что смыслил в сельском хозяйстве, когда вместе с отцом работал на ферме, и теперь быстро и с увлечением овладевал своей новой «профессией». Он занимался по русским учебникам. На практике постигнув, как много значит «войти в роль», старался во всем разобраться тщательно, не забывая мелочей. Особенно много внимания он уделял газетам, чтобы быть в курсе событий, которыми жила в эти дни далекая и чуждая ему страна.
Он в совершенстве усвоил новую тайнопись, зазубрил адреса. Все это он проделывал в специальных разведывательных школах, вначале близ Вашингтона, а затем на севере страны. Там он ходил на лыжах по шесть — восемь часов в сутки. Взбирался на головокружительные кручи, стремительно летел вниз, прыгал с трамплинов, падал, ушибался, ломал лыжи...
Потом его снова доставили к генералу. Тот показал ему не совсем обычную ампулу и карандашом обвел кружок на карте советской России, в районе освоения целинных земель.
Неприятный холодок пробежал по телу Джима Кента. Но генерал уже протягивал ему чек, и агент понял, что отказываться невозможно.
— Я слушаю, босс.
— Здесь бактерии, — разъяснил генерал, пряча ампулу. — Специально для вас, — он сделал ударение на слове «специально» и повторил: — Специально для вас их вывели наши ученые. Один грамм этих бактерий, внесенный в почву, катастрофически размножаясь, сделает ее бесплодной... Смотрите на карту...
Теперь агент знал, какое ему предстоит дело: проникнуть на целину.
Но это была лишь часть задания. Главное — вербовка и получение подлинных советских документов.
— Я буду туристом, босс? — безразлично спросил Кент, имея в виду путь, каким его забросят на советскую землю.
Генерал отрицательно покачал головой.
— Понимаю: меня включат в состав какой-нибудь миссии?
Молчание.
— Самолет?
— Нет, — сказал генерал. — Вы перейдете границу на лыжах.
Кент вспомнил недавние тренировки и пожурил себя за недогадливость.
— Я знаю финский язык, — заметил он, желая угодить начальству.
— Хорошо, — сказал генерал. — Но на этот раз он вам не понадобится.
Кент промолчал, не желая показать, что сбит с толку.
— Вы пойдете через горы, — не спеша уточнил генерал.
— Да, босс! — хладнокровно произнес Кент.
— Еще раз смотрите. — Палец генерала потянулся к карте. — Вы пойдете здесь...
Джим Кент понял, наконец, почему ему так много платят. Он знал, чем рискует и повертел в руках только что полученный чек. Генерал успокоил:
— Сумма в десять раз большая ждет вас по возвращении.
Моросил дождь, предвестник скорой весны. Снег, впитывая влагу, чернел и оседал.
За океаном заканчивались последние приготовления.
Джим Кент познакомился со своим будущим компаньоном — Горевым. Ему показали его в глазок на дверях мрачной, как тюремная камера, комнаты. Принимались все меры предосторожности. Только в определенном месте и в условленный час помощник узнает своего шефа.
Несмотря на короткое «свидание», Кент хорошо запомнил гибкого человека с красивым, словно выточенным лицом. Показалось даже, что когда-то уже виделся с ним. И натренированная память сразу воспроизвела, где это было: Варшава, тысяча девятьсот сорок четвертый год. Советская Армия подходила к городу. Они встретились на аэродроме после колоссального взрыва, который Горев (тогда эсэсовец Курт Бергер) произвел по приказу немецкого командования.
Джим остался доволен помощником: это был отчаянный парень.
А вечером ему принесли мишень, продырявленную в середине. Кент легко определил, что одну дырку проделали в мишени пять пуль. Так стрелял Горев.
Часом позже состоялась последняя встреча с генералом. В его глазах Джим Кент ясно прочел, что задание обязательно должно быть выполнено.
Генерал в свою очередь увидел в спокойном взгляде агента, что тот либо справится с поручением, либо умрет.
— Вы нам нужны, — неожиданно мягко сказал генерал, — поэтому берегите себя. А теперь... — Он протянул Кенту золотые часы «Победа». — Поставьте стрелки на четверть седьмого... Вот так... Слегка надавите на корпус... и сдвиньте стекло влево.