Гранитный линкор
Шрифт:
— Вы лучший из лучших разведчиков Севера,— сказал полковник.— В ваши руки вверяю я это дело. Как опытный следопыт, вы должны понять, мне нужны точные данные об этом гнезде «черных дьяволов» — Угрюмом.
Да, обер-лейтенант это отлично понимал. Он доставит Шредеру советский катер номер 15 вместе с его командой!
Гопман нахмурился: размечтался, как фельдфебель о генеральском чине. Ведь он знает повадки «черных дьяволов»: умрут, а живыми не сдадутся. Но сегодня он одолеет их, хитростью возьмет. И станет капитаном.
Обер-лейтенант еще раз проверил боевую готовность экипажей и снова стал всматриваться в толщу тумана.
«А что если русский «Охотник» уже затонул? — холодок пробежал по телу Гопмана.— Тогда конец лаврам лучшего следопыта Севера! — Он посмотрел на часы.— Нет, напрасно волнуюсь!»
Обер-лейтенант приказал командирам развернуть катера по фронту и увеличить скорость.
Катера прочесали огромный участок моря, но советского «Охотника» не было. Гопман сам определил силу и направление ветра, рассчитал возможную точку нахождения катера: недалеко от берега. Катера устремились туда, но и там «Охотника» не оказалось.
Обер-лейтенант потерял всякую надежду разыскать советский катер. А ведь за поисками неотступно следил сам полковник Шредер! Чем мог порадовать его неудачливый на этот раз Гопман? Артиллеристы обманули полковника и его, обер-лейтенанта. Им спьяну померещилось, что они подбили русское судно.
Хмурый, злой, Гопман хотел уже возвращаться на базу, как вдруг совсем рядом из тумана выросло чужое судно. Чтобы не врезаться в него, катер, шедший на полной скорости, резко шарахнулся в сторону.
— Русский «Охотник»! — испуганно заорал наблюдатель. — Берегись!
— Наконец-то! — ухватившись за леер, обрадованно крикнул обер-лейтенант.— Теперь он в моих руках!
Подбитый «Охотник» беспомощно болтался на поверхности моря.
На расстоянии выстрела Гопман обошел вокруг «Охотника». Советский катер казался безжизненным. Гопман подошел ближе, вторично осмотрел «Охотник» со всех сторон. Теперь он хорошо видел заваленную мешками и ящиками безлюдную палубу, уныло склонившиеся стволы пулеметов и пушек. «Мертвые!»
И вдруг ружейный и пулеметный огонь с «Охотника» обрушился на ближний катер врага. Пушки ударили по дальним катерам.
От прямого попадания снаряда тонул один из дальних катеров врага, другой стремительно уходил к своему берегу, третий — командирский,— так же как и «Охотник», беспомощно болтался на поверхности моря.
Оба поврежденных катера молчали. Обер-лейтенант вызвал помощь и не терял надежды пленить советский катер.
— С левого борта противник! — звонко предупредил Углова рыжебородый сигнальщик.
— К бою! — скомандовал капитан.
Из рассеивающегося тумана со стороны вражеского берега кильватерным строем приближалось несколько групп катеров. Уже зловеще качались на взбудораженном море десятки языков скачущего пламени. Это противник вел огонь по североморцам.
Превосходство врага было очевидным. И все же капитан Углов решил принять бой. Он знал, что огневая сила «Охотника» в несколько раз больше огневой силы торпедного катера. Однако у противника численное превосходство...
Одна из вражеских групп пошла в обход североморцев. Две другие, развернувшись, стали охватывать «Охотник» в полукольцо. Положение становилось трудным. Противник осторожно приближался.
— Справа «Охотники»! — вне себя от радости крикнул сигнальщик.— Смотрите, наши!..
А через час «Охотники» осторожно вошли в небольшой залив и причалили к скалистому берегу. Это был изрытый снарядами и бомбами порт Угрюмого.
Дрожат от частых разрывов снарядов и мин тяжелые перекрытия в траншеях. Падают жесткие, холодные комья земли. Дробно стучат о каски мелкие камешки. Гаснут от сотрясения воздуха коптилки в землянках. И, кажется, нет конца канонаде. Прижались к стенам траншеи матросы.
— Эх, окаянный, опять разбушевался! — ежась от холода, пробурчал матрос, растирая побелевший мясистый нос.— Вот уже час целый...
— И все без толку, — замечает кто-то. — Ведь все равно нас отсюда не выкурить!
Санитары проносят убитого.
— Кто это?
— Из первой роты...— мрачно отвечает санитар.— Да ты знаешь его, который все песни пел...
— Эх, мать честна! Пел, пел человек — и вдруг оборвалась хорошая песня...
— Надо вырвать у них вершину Гранитного линкора! — советует кто-то. — Тогда мы будем наверху, а они — внизу.
Опять санитары проносят убитого.
— Что же медлим? Штурмовать надо!
— Гранитный линкор одним штурмом не возьмешь! Смекалка нужна. Егеря ихние там сидят,— сказал большеголовый, с прищуренными глазами, коренастый матрос Арбузов.
— Шесть раз уже пробовали смекать, да смекальщики уже больше на довольствии не числятся.
— Не так, видно, смекали, не в ту дырку нитку вдевали! — настойчиво возразил Арбузов. — Нет на свете такой крепости, где бы не нашлась дырка для нашего матроса, в которую он не мог бы пролезть. А там и егерям ихним капут!
— Берегись!
Грохнули взрывы тяжелых мин. Перемешались в дыму и пыли балки, земля и камни. Кто-то глухо со стоном крякнул, кто-то запустил крепким русским словцом.
— Не зря нас сюда прислали, не зря! — свирепо гудел из-под груды балок и щебня Арбузов.— Мы окаянным еще покажем рыжего козла!
— Жив, Арбуз?
— Как видишь...
— А дырку нашел?
— Иди ты!..— не удержался Арбузов и огрел обидчика таким словцом, от которого уши глохнут.
Из-за гряды заснеженных холмов поднимались клубы черного дыма. Это горели продовольственные склады Угрюмого.