Грат
Шрифт:
После четвертого слаженного залпа дистанция уже сократилась настолько, что мятежники смогли открыть ответный огонь. Шеренги солдат чуть поредели, но на места выбывших бойцов тут же вставали новые — выучка в королевской армии все-таки оказалась на высоте. Отстрелявшись, наступавшие продвинулись вперед еще на десяток шагов, продолжая терять живую силу под беглым огнем обороняющихся. Телеги неплохо защищали повстанцев от града вражеских пуль, толстые доски задерживали свинец, не позволяя ему сеять смерть в рядах восставших. Но тут произошло то, чего я предусмотреть не мог: королевские солдаты пустили в ход ручные гранаты с запальными фитилями.
У каждого из них к поясу оказалась
Наблюдать эту картину далее и бездействовать я счет неразумным, и, сложив подзорную трубу, подбросил в костер побольше заранее собранных листьев лопуха. Огонь почти притух, зато в небо повалил густой хвост жирного белого дыма. В тот же миг справа и слева из подлеска прямой наводкой ударили пушки: картечь выкосила до трети нападавших, а оставшиеся в живых, не ожидавшие такой внезапной атаки с флангов, бросились наутек.
Однако праздновать победу было рано. Я снова приник к подзорной трубе: судя по поднимающимся в небо облакам пыли, на нас неслась вражеская конница в попытке перескочить уже изрядно потрепанные заграждения и углубиться в линию нашей обороны. Не теряя времени, я подбросил в огонь еловый лапник, отчего дым сделался желтоватым.
Волна кавалерии втянулась в луговину, словно вода в узкую воронку, но в тот же миг лошади первых рядов всадников, сходу налетев на натянутый над землей канат, покатились кубарем, ломая ноги. Это вызвало эффект лавины: задние ряды, не успев сбросить скорость, споткнулись о своих менее удачливых товарищей, усиливая создавшуюся свалку. Им встретила нестройная трескотня ружей укрывшихся за телегами мятежников, а спустя мгновение из леса снова вдарили пушки. Лихая кавалерийская атака сорвалась: оставив на поле боя тела своих товарищей, всадники развернулись и поскакали прочь.
Мне с огромным трудом удалось уговорить опьяненную столь сокрушительной победой Мару остановить войско, вознамерившееся брать Геррод приступом прямо сейчас. К вечеру того же дня мы продвинулись вперед намного дальше тех позиций, которые мятежники оставили вчера, оказавшись на подступах к столице. Нужно было передохнуть, подсчитать потери, перевязать раненых и подготовится к следующей, уже решающей битве. Повстанцы встали лагерем в перелеске, откуда в подзорную трубу уже видны были окраины Геррода, я настоял на том, чтобы на каждой ведущей из города дороге и тропе выставили дозор. Сами мы в сопровождении Аквилии решили заночевать в небольшом поместье с названием «Да Бант», что обнаружилось в стороне от проезжего тракта.
При ближайшем рассмотрении поместье оказалось бедным и сильно запущенным. Усадьба давно не ремонтировалась, ее облупленные стены встретили нас разросшимся вьюном, а старая черепичная крыша почернела от времени и покрылась мохом. Дорожки некогда ухоженного парка превратились в звериные тропы, а газоны, за которыми никто не ухаживал вот уже много лет, заросли травами выше человеческого и орочьего роста. Внутри пахло плесенью и сыростью, повсюду лежала пыль и царило запустение. Аквилия поморщила носик, но смиренно приняла этот удар судьбы, удалившись в сопровождении Кастора в одну из предоставленных ей комнат. Впрочем, и хозяин усадьбы, назвавшийся бароном Фанком да Бантом, оказался подстать своему поместью: неопрятный и сутулый человек средних лет, крайне недовольный тем, что в его владение вторглась вооруженная толпа и принялась тут распоряжаться. Больше всего барона, судя по всему, раздражало присутствие нашей троицы.
— Эти животные тоже собираются жить в моем доме? — кивнув на нас, обратился он к Аквилии, в которой безошибочно определил главную.
— Попредержи язык, любезный, — осадила его Отра, определенно пребывавшая в дурном расположении духа.
— Я не к тебе обращаюсь, — грубо огрызнулся барон да Бант. — Раскроешь свой поганый рот, когда благородные люди позволят тебе это сделать.
Прежде чем я успел вмешаться и что-либо предпринять, барона сгребла за шиворот большая зеленая пятерня, чуть приподняла над землей, слегка встряхнула и снова поставила на землю.
— Это самое, ты оскорбил мою спутницу — произнес проделавший все эти нехитрые манипуляции Холт, и его тон не сулил обидчику ничего хорошего. — Я вызываю тебя на дуэль. Грат, будь любезен стать моим секундантом!
Глава 32
Снова дуэль
— Если Люциан удержится на троне, у тебя возникнут крупные неприятности, — с некоторой иронией в голосе предупредил я.
— Чего это? — поинтересовался Холт.
— По законам Валлора дуэли допускаются только между равными, при этом обе стороны должны происходить из благородного сословия. В твоем случае это требование не соблюдается. Если ты прикончишь да Банта, Аквилия тебя, безусловно, поймет и простит, но она пока еще все-таки не королева. А вот на снисхождение Люциана рассчитывать не приходится, он с удовольствием отправит тебя на плаху, как обычного преступника — за убийство благородного гражданина простолюдином в Валлоре полагается смертная казнь.
— А я поступлю как ты, — пожал плечами мой друг, — потребую эту, как её… ондатру!
— Ордалию?
— Вот-вот, оладию.
На этом наша задушевная беседа закончилась, и я отправился спать: более суток без сна отразились на мне ужасной слабостью, я почти что отключался на ходу. Проснулся я от жуткого грохота, доносившегося из приоткрытого окна: с той стороны стреляли. Вскочив на ноги, я выбежал во двор — только перестрелки нам тут еще не хватало!
Однако, как оказалось, ничего страшного не происходило: стреляла Мара. Раздобыв где-то пузатые винные бутылки, она устроила на заднем дворе импровизированный тир. Я невольно залюбовался: замерев в двух десятках шагов спиной к цели, она вскидывала пистоль, разворачивалась, и сразу же нажимала на спуск, причем, как мне казалось — практически не целясь. Бах! — и очередная бутыль разлеталась в дребезги фонтаном темных осколков.
— Научишь меня так стрелять? — поинтересовался я, подойдя поближе.
— Запросто, — улыбнулась девица. — Но только если ты научишь меня фехтовать. Уговор?
— Уговор.
— Тогда держи.
В мою ладонь легла изящная резная рукоять пистоля, все еще хранившая тепло ее руки.
— Подними оружие. Нет, не так, не выпрямляй до конца руку, иначе она быстро устанет, чуть согни локоть. Вот, хорошо. На спусковой крючок нужно нажимать самой подушечкой пальца, а не средней фалангой. Так ты будешь лучше чувствовать пистоль. Хорошо, теперь направь мушку чуть ниже цели, пуля из ствола летит вверх. Если цель двигается, стрелять нужно с упреждением. Запомни: когда ты дышишь, у тебя колышется грудь и вместе с ней двигается рука. Поэтому задержи дыхание, досчитай про себя до трех, и тогда стреляй. Дольше тянуть нельзя, мышцы устанут, и рука станет дрожать. Готов? Давай!