Гражданин галактики. Между планетами
Шрифт:
Встав, он представился:
– Тор Рудбек из Рудбеков.
Затем представления пошли одно за другим, пока не подошла очередь Уимсби. На нем представление закончилось.
– Секретарь огласит список, – объявил Уимсби.
– Прошу сообщить, сколько у вас имеется в распоряжении голосов как у владельца и сколько вы представляете по доверенностям. Клерк сверит серийные номера по Большому Списку. Тор Рудбек… из Рудбеков.
Торби назвал свои 45 процентов и сел на место, чувствуя себя совершенно опустошенным и измотанным. Но взяв себя в руки, он вытащил из кармана маленький калькулятор. Всего было 94 тысячи акций, имеющих право голоса; Торби было необходимо получить 5657 голосов, чтобы у него был перевес хотя бы в один голос.
Он начал медленно складывать их – 232, 906, 1917… – некоторые из них впрямую, некоторые по доверенностям. Но и Уимсби занимался тем же самым. Некоторые держатели акций оповещали, что голоса по доверенностям они не отдают, некоторые воздерживались от выражения собственного мнения, и Торби был вынужден сделать вывод, что эти доверенности были выданы самим Уимсби. Но счет голосов в пользу Рудбека из Рудбеков постепенно рос – 2205, 3036, 4309… и тут все остановилось.
Секретарь, конечно, получил инструкции, какие имена следует зачитывать последними.
– Досточтимый Курт Брадер!
Брадер отдал свою долю Уимсби.
– Наш председатель мистер Джон Уимсби.
Уимсби встал. Он так и лучился довольством.
– Мне лично принадлежит одна акция. Но в силу имеющихся у меня доверенностей я отдаю принадлежащие мне голоса…
Дальше Торби не стал слушать и потянулся за своей шляпой.
– Считай, что список завершен, – начал секретарь.
– Нет! – Леда вскочила на ноги. – Я лично присутствую здесь. Это мое первое собрание, и я хочу сама голосовать!
– Очень хорошо, Леда, – торопливо сказал ее отчим, – но ты не должна прерывать. – Он повернулся к секретарю собрания. – На результат это не повлияет.
– Еще как повлияет! Я отдаю свою тысячу восемьсот восемьдесят голосов за Тора Рудбека из Рудбеков!
Уимсби вскочил.
– Леда Уимсби!
– Мое настоящее имя – Леда РУДБЕК, – сдавленно ответила она.
– Незаконно! – закричал судья Брадер. – Голоса подсчитаны. Это слишком…
– Чушь! – крикнула ему в ответ Леда. – Я здесь и голосую сама. За десять минут до собрания я зашла к нотариусу в этом здании и отозвала свою доверенность – ведь я имела право на это, не так ли, судья? Если вы мне не верите, можете спуститься и проверить лично. Но что из этого? Я сама здесь. Можете меня потрогать. – Затем она повернулась к Торби и улыбнулась ему.
Торби попытался выдавить из себя ответную улыбку, а затем яростно повернулся к Гаршу:
– Почему вы таили это в секрете?
– Чтобы Уимсби, узнав, что она собирается делать, не уговорил или просто не купил себе недостающие голоса. Так он мог выиграть. До последней минуты она держала его в счастливом неведении, точно, как я и говорил ей. Вот это женщина, Торби. Не упустите ее.
Пятью минутами позже Торби, бледный и осунувшийся, поднявшись, взял молоток, брошенный Уимсби. Он стоял лицом к толпе собравшихся.
– Теперь мы приступим к выборам правления, – объявил он, с трудом слыша собственный голос. Список кандидатов, который разработали Торби с Гаршем, был оглашен с единственным добавлением: Леда.
Она снова вскочила:
– О, нет! Вы не имеете права так поступать со мной!
– Не принимается. Вы взяли на себя ответственность, так и несите ее…
Когда секретарь объявил результаты, Торби повернулся к Уимсби.
– Вы еще и генеральный управляющий, не так ли?
– Да.
– Вы уволены. И не пытайтесь вернуться в свой бывший офис. Уходите.
Брадер вскочил на ноги. Торби повернулся к нему.
– И вы тоже. Стража, выведите их из здания.
Торби устало смотрел на огромную кучу бумаг, на каждой из которых красовалась надпись «Срочно». Он взял одну, начал ее читать, затем положил обратно и сказал:
– Долорес, переключите все вызовы на меня. И идите домой.
– Я могу остаться, сэр.
– Я сказал, чтобы вы шли домой. Неужели вы надеетесь найти себе мужа с такими кругами под глазами?
– Да, сэр. – Она переключила связь. – Спокойной ночи, сэр.
– Спокойной ночи.
Хорошая девушка. Надежная, подумал он. По крайней мере, он на это надеется. Он не хотел быть новой метлой, которая чисто метет, администрация должна продолжать работу. Он набрал номер.
Ему ответил голос без лица:
– Болтушка из семи яиц.
– Я Прометей, – ответил Торби, – и из девяти получается шестнадцать.
– Взбивай болтушку.
– Договорились, – согласился Торби.
Появилось лицо маршала Смита:
– Привет, Тор.
– Джейк, я вынужден отложить нашу встречу и в этом месяце. Мне ужасно неприятно – но ты только посмотри на мой стол.
– Никто и не ждет от тебя, что ты будешь отдавать делам Корпуса все свое время.
– Черт побери, я только об этом и мечтаю: как можно скорее разгрести эти залежи, приставить к делу порядочных людей, а затем взять шапку в охапку и вступить в Корпус! Но все это не так просто.
– Тор, ни один уважающий себя офицер не позволит расслабиться, пока на его участке все не будет в порядке. А мы-то оба знаем, что у тебя и тут, и там горит красный свет.
– Словом… словом, я не могу организовать встречу. У вас есть несколько минут?
– Давай, – согласился Смит.
– Думаю, что когда я был мальчишкой, за которым охотились, мне бы очень пригодились иглы дикобраза. Понимаете?
– Никто не ест дикобразов.
– Верно! Но, говоря языком торговцев, верный способ придушить какое-нибудь дело – это сделать невыгодным, неприбыльным. Работорговля – это бизнес, и самый верный способ покончить с ней – это зажечь на ее пути красный свет. И если потенциальные жертвы будут утыканы иглами дикобразов, к ним не подступятся.