Гражданин галактики. Между планетами
Шрифт:
Еще ребенком он встречался на Луне с марсианами, но тяготение на Луне было еще слабее, чем на Марсе, и не превращало этих существ в паралитиков, что было для них очень болезненно. Посещая Землю, марсиане сильно рисковали. Интересно, что привело на Землю это существо? Может быть, он прибыл с дипломатической миссией?
Доктор Джефферсон отпустил официантку, поднял глаза от меню и заметил, что Дон уставился на марсианина.
— Меня просто заинтересовало, что он здесь делает, — сказал Дон. — Конечно, он пришел сюда не есть.
— Возможно, он хочет посмотреть, как кормятся животные. Я считаю, что это правильное объяснение, хотя бы отчасти. Посмотри хорошенько вокруг себя. Ты нигде не увидишь ничего подобного.
— Да уж. Во всяком случае, не на Марсе.
— Это не то, что я имею в виду. Это Содом и Гоморра, парень. Мы прогнили до самой сердцевины и катимся по наклонной плоскости в пропасть. Возможно, и весь земной шар. Не думай об этом. Старайся получше провести время.
Дон с удивлением посмотрел на него.
— Доктор Джефферсон, вам нравится здесь жить?
— Мне? Я так же разлагаюсь, как и город, в котором живу. Это мое естественное окружение. Но это не мешает мне отличать ястреба от ручной пилы.
Оркестр, игравший мягкую музыку, внезапно замолк. Включился экран оповещения:
«Бермуды, Официальное сообщение. Департамент по делам колоний только что сообщил, что временный комитет Венеры отверг нашу ноту. Из кругов, близких к председателю Федерации, сообщают, что такое развитие событий ожидалось и поэтому причин для беспокойства нет».
Вновь загорелись светильники и зазвучала музыка. Губы доктора Джефферсона растянулись в саркастической улыбке.
— Как кстати, — прокомментировал он, — как похоже. Знаки судьбы начертаны на стене.
Он стал было говорить что-то по этому поводу, но был отвлечен началом представления. К этому времени сцена незаметно куда-то исчезла. Сейчас на ее месте была яма, из нее поднималось облако, мерцающее пурпурными огнями. Облако рассеялось, и Дон снова увидел сцену, но теперь на ней были танцовщицы.
Доктор Джефферсон был прав: смотреть стоило на них, а не на официанток. Внимание Дона было так занято зрелищем, что он даже не заметил, как подали еду. Доктор тронул его за локоть.
— Съешь что-нибудь, прежде чем упадешь в обморок.
— Что? О да, сэр.
Он ел с аппетитом, но не отрывал глаз от танцовщиц. Среди них появился мужчина, он исполнял партию Тангейзера, но Дон не знал этого, и его это не интересовало. Дон замечал мужчину только тогда, когда тот заслонял танцовщиц. Он быстро покончил с содержимым тарелки, не замечая, что, собственно, ест.
— Тебе понравилось? — спросил доктор Джефферсон.
Дон проглотил два куска, прежде чем догадался, что доктор спрашивает о еде, а не о танцовщицах.
— О да, это очень вкусно. — Он посмотрел в тарелку. — Но что это было?
— Разве ты не узнаешь? Маленький жареный грегорианец.
Потребовалось несколько секунд, прежде чем Дон сообразил, что он съел. Еще ребенком он видел сотни этих маленьких, похожих на сатиров двуногих — faunus gregarius Veneris Smythii. Но он так и не мог совместить это понятие с обычным коммерческим названием, данным этому дружелюбному существу. И он, и его друзья по детским играм в колониях Венеры всегда называли их «неуклюжиками» из-за привычки сталкиваться друг с другом. Они всегда терлись о плечи, садились на колени и всякими другими способами старались приласкаться.
Съесть маленького неуклюжика?! Он почувствовал себя людоедом, и во второй раз в этот день его затошнило. Он сглотнул и приложил все усилия, чтобы подавить свои эмоции, но, конечно, не мог больше даже смотреть на еду.
Он снова взглянул на сцену. Там человек с усталыми глазами в быстром темпе выстреливал шутки, одновременно жонглируя горящими факелами. Дона это, не интересовало. Он стал разглядывать зал. Вдруг он встретился глазами с человеком, что сидел столика через три от них, и тот отвел взгляд с деланным безразличием. Дон задумался, потом еще раз внимательно посмотрел на этого человека и решил, что видел его раньше.
— Доктор Джефферсон!
— Да, Дон?
— Вам никогда не приходилось встречаться с венерианским драконом, который называет себя Сэр Исаак Ньютон? — Дон просвистел на венерианском языке настоящее имя этого существа.
— Замолчи! — прошипел доктор.
— Почему?
— Не афишируй без нужды свое происхождение, по крайней мере сейчас. Почему ты спрашиваешь об этом Сэре Исааке Ньютоне? — он говорил тихо, едва заметно шевеля губами.
Дон рассказал ему о случайной встрече на станции «Терра».
— Когда подходила моя очередь, я был совершенно уверен, что полицейский следит за мной. А сейчас он сидит вон там, только теперь в штатском.
— Ты уверен?
— Да, пожалуй, уверен.
— М-да. Может быть… Может быть… Ты не ошибаешься? Может, он здесь во внеслужебное время. Хотя полицейские службы безопасности не могут посещать этот ресторан, во всяком случае на свое жалованье. Послушай… не обращай на него внимания и не говори больше ни об этом драконе, ни о Венере. Просто делай вид, что ты весело проводишь время. Но внимательно слушай, что я тебе буду говорить.
Дон попытался выполнить эти указания, но ему было трудно «весело проводить время». Даже когда вновь появились танцовщицы, его так и тянуло отвернуться и взглянуть на человека, который испортил ему вечер. Тарелку из-под жареного грегорианца унесли, и доктор Джефферсон заказал для него другое блюдо, которое называлось «Этна». Оно действительно походило на вулкан: из его верхушки подымалась струя пара. Дон погрузил в него ложку и обнаружил, что блюдо сделано из чего-то, одновременно напоминающего огонь и лед, поражая вкусовые ощущения немыслимым сочетанием противоположных стихий. Сначала он удивился, как это вообще можно есть. Исключительно из вежливости он попробовал еще раз, но вскоре с сожалением обнаружил, что съел все.