Гражданин начальник
Шрифт:
– Хочешь сказать... – начал Голдобов, но Лариса перебила его.
– Оплошал, не отказывайся... И пожалеешь об этом. Неужели не приходило в голову такое простое решение?
– Приходило, – кивнул он.
– Мне тоже, – сказала она. – Не знаю, как и удержалась. Думаю, ты не открыл краники, полагая, что я это сделаю сама. Видишь, не оправдала твоих надежд. Опять не оправдала.
– Что ты несешь?! – воскликнул он, пытаясь заглянуть ей в глаза. – Как ты можешь, Лариса?!
– А почему нет? Я теперь все могу. Мне теперь все можно. И думать, и говорить, и поступать.
– Это с каких же пор?
– С тех пор, Илья, как ты убрал Николая. Мы так не договаривались. Мы не договаривались с тобой об убийстве. А ты, Илья, совершил убийство. Нарушил договоренность.
– Лариса, послушай меня внимательно. Я сам был вне себя от горя! Прервал отпуск и примчался сюда, как только узнал о случившемся. Произошло дикое недоразумение. Я просил ребят поговорить с ним, припугнуть, если уж на то пошло, но так... ты даже представить не можешь, что я с ними сделал!
– Почему же не могу, очень даже хорошо могу представить. – Она передернула плечом. – Ты строго постучал пальцем по столу. И заплатил больше, чем полагалось. Вот и все.
– Послушай, Лариса... Кто-то тебя сбил с толку!
– Илья... Ты отчаянный человек, энергичный, честолюбивый... Этого у тебя не отнимешь. Но ты не очень умный человек, Илья. Ты дурак. Потому что только человек невысоких умственных способностей может других считать такими недоумками. Если бы твои костоправы подстерегли Николая ночью, избили, слегка не рассчитали удары... Все могло быть. Но то, что произошло, то, как произошло... Иначе и не могло кончиться. Убийство было предусмотрено, Илья. Я видела Николая в морге, меня возили на опознание, оказывается, это очень нужное дело – опознание. Так вот, у него на месте груди яма. Провал. А ты говоришь, что ребята погорячились... Не надо, Илья.
– У нас неприятности.
– Уже? – спросила она без интереса.
– А ты знала, что они будут? – спросил Голдобов с подозрением.
– Конечно. Ты думал, что убийство – это конец? Нет, только начало. Не знаю, кто из вас уцелеет, не знаю.
– Ты уцелеешь, – обронил он.
– Боюсь, что после этого разговора и мне не выжить.
– За кого ты меня принимаешь, Лариса?
– Мне кажется, Илья, ты сам до конца не знаешь о своих способностях. Ты не один раз говорил, что тебя ничто не остановит. В тех или иных случаях... Я поверила. И теперь еще раз убедилась, ты говорил правду. Тебя ничто не остановит. Ты доказал это. Поэтому я вполне отдаю себе отчет в том, что мне грозит за такие непочтительные речи.
Голдобов подошел к холодильнику, вынул бутылку водки, с хрустом свинтил пробку, налил в первый попавшийся стакан и выпил.
– Тебе налить? – спросил у Ларисы.
– Конечно, нет.
– Как хочешь. Что намерена делать?
– Не знаю... Не решила. Подумаю.
– Тебе нужно уехать. Подальше и надолго. Так будет лучше для всех нас.
– Особенно для тебя, – криво усмехнулась Лариса.
– Нет, Лариса, – зло сказал он. – Особенно для тебя. Ты ведь тоже слегка... замарана. Ты тоже нуждаешься в спасении. Не меньше, чем другие. В том, что случилось с Николаем, есть и твоя вина.
– Есть, Илья... Тут ты прав... Вина есть. Но убийца – ты.
– Нет, – улыбнулся он, показав редковатые зубы. – Я просил ребят поговорить с Николаем, не более. Он рассылал разоблачительные письма, и ты знаешь, почему это делал – ты изменять ему начала направо и налево.
– В основном налево. С тобой, Илья. Я знаю, все понимаю и все помню. Но от всех вас я отличаюсь. Есть маленькое различие...
– Ну?
– Я не хочу спасаться.
– Да? – Он раздумчиво посмотрел на нее, налил себе еще водки, медленно выпил, не спуская глаз с Ларисы, задержался взглядом на распахнувшемся халате, она сознательно не хотела его поправлять и сидела, закинув ногу на ногу – единственное, что сделала, чтобы прикрыть наготу.
– Тебе надо уехать. Я позабочусь об этом, – Голдобов вдвинул стакан в грязную посуду на столе.
– Никуда не поеду.
– Поедешь, Лариса. Я тебе обещаю. Все. Пока. Убрала бы на кухне... Воняет, – сказал уже из коридора и вышел, с силой захлопнув дверь.
– Воняет ему, – усмехнулась Лариса. – Привыкай, дорогой. Баланды похлебаешь – не к тому привыкнешь. Запахи ему здесь не нравятся, скажите, пожалуйста!
Анцыферов смотрел на сидящую перед ним Ларису и не столько слушал ее, сколько рассматривал. Ну что ж, думал, Голдобова можно понять, с такой и я бы не отказался... пообщаться в ночное время, впрочем, не только в ночное. Но вскоре он оставил свои шаловливые мысли и с ужасом слушал Ларису. А она открытым текстом говорила об убийстве мужа, о том, что оплатил убийство Голдобов, она складывала на столе черновики писем, которые муж рассылал во все правовые службы, включая и эту вот прокуратуру.
– Вы утверждаете, что Голдобов организовал убийство, находясь в тысяче километров отсюда?
– А разве это столь уж невозможно? Разве имеет большое значение – находится он в тысяче метров от убийства или в тысяче километров?
– Да, действительно, – растерянно ответил Анцыферов.
– Чтобы оплатить убийство, разве обязательно присутствовать при нем?
– Возможно, вы и правы... Но дело в том, что нужны основания... Голдобов – уважаемый человек, известный в городе, кормилец наш, можно сказать, поскольку является начальником управления торговли. И что с бухты-барахты...
Лариса иронически смотрела на прокурора и поняла – пришла зря.
– Разрешите? – в дверь заглянул Пафнутьев.
– Потом, Паша, потом, – отмахнулся Анцыферов, но Пафнутьев оказался не столь хорошо воспитан, как хотелось бы прокурору. Увидев Ларису и лишь в коридоре вспомнив, кто это, он снова вошел.
– Лариса Анатольевна, если не ошибаюсь? – радостно улыбнулся Пафнутьев. – Здравствуйте, Лариса Анатольевна! Как вы себя чувствуете?
– Павел Николаевич, о самочувствии поговорите, когда она выйдет из этого кабинета, хорошо? – Анцыферов мог иногда говорить настолько холодно, что неподготовленного человека пробирал мороз.
– Вы полагаете, выйдет?
– А что ей может помешать?
– Вы полагаете, ничто не помешает?
– Ну не запру же я ее в шкафу! – возмутился Анцыферов.
– Вы полагаете, не найдется кому это сделать? – Пафнутьев улыбнулся широко и беспечно.
– Здравствуйте, – наконец произнесла Лариса. – Я узнала вас. Вы ведете следствие по убийству Николая. Может быть, ему тоже интересно узнать то, что я рассказываю? – повернулась она к Анцыферову. – Уж коли он ищет убийцу, а я прямо его называю, настаиваю на том, что это сделал Голдобов... А?