Гражданин Уральской Республики
Шрифт:
— Ладно, подождем, может, одумаются, — вздохнул Николай.
У Кости отлегло. Значит, пока убивать не будут.
На минуту воцарилась странная пауза. Все застыли, и каждый задумался о своем. Костя привел мысли в порядок.
— Архип, давай ремень, надо снова связать этого гаврика, — сказал, наконец, особист.
Так вот как зовут качка: Архип! — усмехнулся про себя Костя. Ничего себе имечко! Нарочно не придумаешь. Верно, из тех, кого рожали на стыке веков. Модным было тогда среди русских семей нарекать своих чад подобными именами: Архип, Никита, Артем, Иван и такое прочее.
Архип пошел за ремнем. И тут Костю дернуло — самое время что-то предпринять.
— Не советую выкидывать повторных фортелей. — Следователь словно угадал Костины намерения, поднялся со стула и отступил на шаг, наставляя Макаров.
Ствол холодно смотрел на Костю. Ничего не поделаешь.
— К тому же, сейчас подъедут наши ребята в камуфляжах. Это чтобы твои коллеги не сопротивлялись. Так сказать, для устрашения. Хе-хе, — гнусаво усмехнулся Набоков.
Качок уже вернулся с коричневым ремнем в руке и самодовольной улыбкой на овальном лице.
— Принес? Молодец. Давай, вяжи его. — Николай снова сел на стул.
Архип послушно склонился над Костей, каменной хваткой сгреб его руки, мастерским движением обмотал ремень, затянул узел. Муконин не сопротивлялся. Сомнамбулически сидел на полу, уставившись вбок, в бессмысленную точку на стене. Точно больной на приеме у врача, на процедуре измерения артериального давления.
— Ну и чо с ним дальше делать? — осведомился Архип, закончив свою грязную работу.
— Муконин, подъем! — вместо ответа бодро скомандовал особист.
Костя безропотно встал. Руки опять заныли — похоже, еще старый-то след не прошел, и снова там же перетянули.
— Вали в угол. Будешь там сидеть. Как школьник.
Следователь опять хихикнул. Костю обожгло внутри: ну подожди, придет мой час, и твоя субтильная морда превратится в месиво!
Качок, больно держа под мышку, проводил Муконина в угол гостиной, тот что у лестницы. Ребро мешало ходить, отзываясь адскими уколами на каждый шаг. В углу Архип неприятно надавил на плечо и усадил Костю.
— Надо бы ему еще ноги связать, — предложил шестерка следователя. — А то чего доброго, опять взбредет в голову побегать.
— Не стоит, я посторожу, — умиротворенным тоном произнес Набоков.
Пистолет лег на колени, стволом в Костину сторону. Теперь, в новом раскладе, следователь сидел в пол-оборота к Косте.
— Да никуда я больше не собираюсь, — обреченно пробурчал Муконин.
Он не видел выхода из сложившейся ситуации. В голову лезло только одно: нужно ждать — как распорядится судьба.
Набоков взглянул на большие старомодные часы, висевшие на стене. Стрелки на классическом круглом циферблате показывали десять минут первого.
— Архип, сходи к воротам, — попросил следователь. — Там щас ребята подъедут. Встретишь, посты расставишь.
— Ага, ладно, пойду, — пробормотал бугай и двинулся к выходу.
— А мы тут с Костиком поболтаем за жизнь. — Набоков повернулся на стуле с улыбочкой на лице, пока напарник скрылся за дверями. — Да, Костик?
— Иди ты нах, — сказал Муконин.
— Грубишь, значит? Зря, зря. Так о чем ты там с Санычем размусоливал? О патриотизме? Значит, ты считаешь, что мы предатели Родины, так? А ты беленький весь, в пушку. Аки ангел небесный.
— Может и так.
— Ну-ну. Смотри, не зардейся.
— А что, ты как-то иначе думаешь? — нехотя спросил Костя.
Ему не хотелось разводить с очередным оборотнем новую демагогию. Но время надо было убить.
— А я не думаю. Я бабло зарабатываю. Мне хорошо там, где хорошо платят. Разве не так нас учила наша почившая Родина? Чем мы жили? О чем мечтали? Все в деньги упиралось. Как бы побольше заработать. Только одни хапали немерено, а другие у разбитого корыта сидели, горбатились с утра до ночи за нищенские копейки. А теперь мне шанс представился, понимаешь, Муконин? Шанс срубить свой джек-пот. Раз и навсегда. Ты со своей Россией сгниешь в шахтах, а я буду с телками на Мальдивах загорать и трахаться, в курсях?
— Еще один дебил, — кисло бросил Костя.
— Это ты мне? Ну знаешь, ты уже точно сегодня смертишку заработал. Молись, последние часы живешь, понял, гад?
— Посмотрим еще.
— А чего тут смотреть? Вон и ребята подъехали. — Набоков вытянул шею, как гусь, даже приподнялся на стуле, всматриваясь в окно.
На улице мерно загудела машина, что-то оживилось, закопошилось. Послышались отрывистые голоса, смешки, бодрые выкрики, матерки. Наконец дверь раскрылась, и ввалился Архип, а за ним два таких же шкафа, один, правда, поменьше и пониже, рябой, зато второй — почти двойник. Оба были облачены в камуфляжи и с пугающими автоматами на плечах. Вечно популярный Калашников, с грустью подумал Костя.
— Здравия желаю! — весело выкрикнул рябой. — Чем дышите?
— Кислородом, — усмехнулся Николай. — Посты расставили?
— А як же?
Рябой встал посреди гостиной и огляделся. Второй вальяжно прошел к дивану и сел, с армейской удалью перекинув автомат на грудь. Архип подошел к большому кухонному шкафу и достал бутылку водки.
— Шеф, давай по пятьдесят для согрева?
— А, наливай.
Искоса рябой подозрительно уставился на Костю.
— Этот, что ли, гаврик?
— Ага, он самый, — подтвердил довольный Архип, распределяя в рюмки.
Рюмки стояли на стойке бара и раньше — наверное, из них сегодня уже пили. Рябой удивленно моргнул пару раз.
— Ждем-с, его коллег, — добавил новоявленный бармен.
— А Саныч где? — пробасил тип, севший на диван.
В его руке появилась змейка из четок. Она то выскакивала над ладонью, то пряталась между пальцами, постукивая, словно метроном.
— Саныч? — поморщился Набоков. — А Саныч, видишь ли…
Но договаривать следователь не стал, а застыл с раскрытым ртом.
На улице послышалась автоматная очередь.