Гражданская кампания
Шрифт:
После этих слов ее представление о стоимости этой вещи резко подскочило вверх.
– Ради бога, оцените его сначала!
– Чего ради? Чтобы предоставить музею? Не желаю ради этого оценивать мою бабушку. Чтобы продать какому-нибудь коллекционеру, чтобы он им владел, как капиталом? Пусть капитал и собирает, все равно большую часть из них интересует лишь это. Единственный коллекционер, достойный владеть им, – это человек, одержимый принцессой-графиней, один из тех мужчин, что безнадежно влюбляются вопреки бездне веков, лежащих между ним и объектом его страсти. Нет. Я обязан
Жившая в ней экономная пугливая домохозяйка – ущербная супруга Тьена – пришла в ужас. Душа же ее пела, слыша слова Майлза. Да. Именно так и должно быть. Место этому седлу под какой-нибудь красивой дамой, а не под стеклом. Парки и сады создаются для того, чтобы ими любовались, вдыхали их аромат, гуляли по ним, наслаждались ими. Ничем нельзя измерить ценность садов, кроме восторга, который они вызывают у посетителей. Только использование придает им смысл. Откуда Майлз это знает? Только за одно это я могла бы тебя полюбить…
– Так. – Он ухмыльнулся в ответ на ее улыбку. – Бог знает, как мне нужно было заняться чем-то для упражнения, иначе вся эта кулинарная дипломатия, которую я веду в последнее время, приведет к тому, что все труды Марка отличаться от меня пойдут насмарку. В городе есть несколько парков, где есть тропинки для верховой езды. Но ездить в одиночку скучно. Может, составите компанию?
– Я бы с удовольствием, – честно ответила Катриона. – Но не могу.
Она видела, как в его глазах роятся десятки доводов, которые вот-вот выплеснутся наружу. Рукой она остановила этот готовый прорваться поток. Нужно положить конец этому веселью. Навязанное ей соглашение с Бэзилом позволяет ей лишь попробовать Майлза, а не насладиться им. Никаких банкетов… Пора возвращаться к жестокой реальности.
– Произошло кое-что новенькое. Вчера меня навестили Бэзил Форсуассон с моим братом Хью. Науськанные, как я понимаю, мерзким письмом от Алекса Формонкрифа.
Она с горечью пересказала их визит. Майлз внимательно слушал. Лицо его не выражало ничего. Ни разу за весь рассказ он не прервал ее.
– Вы их просветили? – медленно проговорил он, когда она остановилась, чтобы перевести дух.
– Я пыталась. И меня просто взбесило, как они просто… отмахнулись от моих слов в пользу грязных инсинуаций этого дурака Алекса. Нашли, кого слушать! Думаю, Хью искренне переживает за меня, но вот Бэзил… Он просто из кожи вон лезет, чтобы выполнить семейный долг – так, как он его понимает, и переполнен всякими бреднями насчет тлетворного влияния столицы.
– А! – хмыкнул Майлз. – Романтик, значит. Понятно.
– Майлз, они были готовы забрать Никки немедленно! А у меня нет никаких законных прав бороться за опеку! Даже если я приволоку Бэзила в магистрат Округа Форбреттенов, я не смогу доказать, что он не годится в опекуны. Он годится. Он просто чудовищно доверчив. Но я подумала – слишком поздно, уже ночью, – об уровне секретности для Никки. Станет ли Имперская безопасность что-нибудь предпринимать, чтобы помешать Бэзилу?
Майлз нахмурился.
– Скорее всего… нет. Ведь он не намеревается увезти Никки на другую планету. СБ не станет возражать против того, чтобы Никки поехал жить на военную базу. На самом деле они сочтут это куда более безопасным местом, чем дом вашего дяди Фортица и особняк Форкосиганов. Лучше охраняемым. И думаю, что они не придут в восторг от судебного разбирательства, которое привлечет еще большее внимание к комаррскому делу.
– Они это разбирательство придушат? В чью пользу?
Майлз задумчиво посвистел сквозь зубы.
– Твою, если я их попрошу, но с них станется сделать это так, чтобы максимально поддержать версию прикрытия. Именно так они классифицируют на этой неделе в своих умишках эту клевету насчет убийства. Я практически не осмеливаюсь ничего предпринимать. Боюсь сделать только хуже. И мне очень хотелось бы знать… Не рассчитывал ли кто-нибудь именно на такой поворот событий?
– Я знаю, что это Алекс дергает Бэзила за ниточки. Ты считаешь, что Алексом, в свою очередь, тоже кто-то манипулирует, пытаясь вынудить тебя допустить какой-то промах?
Если это так, то тогда она самаавтоматически превращается в последнее звено, за которое тайные враги Майлза могут утащить его на дно. Ужасающее открытие. Но только если она – и Майлз – сделают то, на что и рассчитывает враг.
– Я… хм… Возможно. – Он нахмурился. – Все же, думается мне, будет куда лучше, если твой дядя сам все это уладит, тихо, по-семейному. Он по-прежнему намерен вернуться с Комарры к свадьбе?
– Да, но только если его так называемые «мелкие технические детали» не окажутся сложней, чем он думал.
Майлз сочувственно поморщился.
– Значит, никаких гарантий. – Он помолчал. – Округ Форбреттенов, а? Если придется вмешиваться, то я спокойно могу попросить Рене Форбреттена об услуге, чтобы он все… э… утряс. Ты сможешь миновать магистрат и обратиться прямо к нему. И мне не придется обращаться к СБ, да и вообще возникать на горизонте. Правда, если к тому времени округ перейдет к Сигуру, то ничего не выйдет.
– Мне бы не хотелось до этого доводить. Не хочу, чтобы Никки вообще тревожили. Ему и так кисло пришлось. – Катриону трясло, и она не могла понять, то ли от страха, то ли от ярости, то ли от ядовитой комбинации того и другого.
Майлз встал, подошел, несколько неуверенно сел рядом с ней на ореховый сундук.
– Так или иначе, все это закончится. Через два дня в Совете графов состоится голосование по обоим спорным округам. Как только голосование пройдет, все политические мотивы раздувать эту историю с обвинением в убийстве исчезнут, и слухи начнут таять. – Все это звучало очень утешительно, не добавь он: – Я надеюсь.
– Мне не следовало предлагать налагать на тебя карантин до окончания моего годичного траура. Надо было сперва попробовать заставить Бэзила согласиться на Зимнепраздник. Я слишком поздно это сообразила. Но я не могу рисковать Никки, просто не могу. Не сейчас, когда мы зашли так далеко и так много пережили.