Гражданская самооборона

Хорунжий Сергей

— Опаздываем? — в один из таких моментов поинтересовался Гор.

— Десять двадцать, — негромко проговорил сосед. — Если продолжим в таком же темпе, то к одиннадцати будем на месте, в общем, успеваем.

Ответ прозвучал так, что спрашивать ещё о чём-либо расхотелось. Егор в глупышах никогда не ходил, и понятно стало, что больше ничего вызнать не удастся. Значит, так тому и суждено было быть. Ждать он умел — посчитает нужным Тоха, обязательно введёт его в курс дела, тем более, они уже подъезжали ко МКАДу, и Бирюлёвская съездная эстакада показалась впереди.

Место было особенно

неуютным!

Развороченные многоэтажки стоявшие вдоль дороги, походили на обглоданные скелеты, которые не радовали глаз абсолютно. Зиявшая неподалёку пустыми оконными провалами одноэтажная бетонная постройка, смахивающая своим полуразрушенным внешним видом на раздавленного таракана, бодрости духа тоже не добавляла. А тут ещё Егор почувствовал холодок в груди, предупреждавший его о близкой беде и окружающий мир совсем поблёк красками. Он закрутил головой, пытаясь определить, откуда ожидать неприятностей, чтобы блокировать их и не успел…

Из густой придорожной зелени смахивающей уже больше на лесные заросли, а не на декоративный кустарник, высаженный когда-то любовными руками московских тружеников-озеленителей, выскочил Фил. Собака всё время мелькавшая у него где-то на краю зрительного восприятия нечётким почти размытым пятном, рыскавшим в поисках потенциальных врагов, вдруг обозначилась рыжеогненным силуэтом. Одновременно с этим Горыныча словно хлопнули по ушам руками-лодочками, введя в секундное замешательство, и потянули руль в сторону, уводя «Ниву» в укрытие.

Если бы он не сопротивлялся…

Если бы догадался, что это не враг подталкивает машину в кювет, пряча её от свинцового ливня, который полетел вдогонку исчезнувшему с дороги автомобилю…

Но, реакция профессионала-штурмовика была безупречной: машиной кто-то пытался управлять и он не сообразил, что это друг, четвероногий ангел-хранитель, который, добравшись до обидчиков рвал их на части ослабив своё внимание и отпустив на какой-то краткий миг броневичок. Первоначального мысленного посыла собаки должно было хватить для того, чтобы металлическая колымага мягко скатилась в густой подлесок, прячась от недругов.

Так хотел сделать пёс!

А человек решил по-своему…

Егор завертел баранкой, пытаясь контролировать происходящее и спасти своих пассажиров, и аккуратно… насадил машину на непонятно каким-образом оказавшийся на их пути стальной стержень! Проржавленная железяка, словно штопор ввинтилась под правое колесо, изгибаясь под тяжестью навалившейся на неё, нашла себе дорогу между движком и защитной перегородкой салона и, натолкнувшись на живую плоть, прошила её, успокоившись только после того, как сделала своё страшное дело!!!

Горыныч выметнулся наружу, бросаясь наверх, в ту сторону, откуда мгновением раньше звучали выстрелы, чтобы нейтрализовать по возможности атаку неизвестных, но воевать уже было не с кем. На краю склона показался Фил, слизывавший кровавое воспоминание о тех, кто дерзнул встать на его пути. Громко заскулив, он остановил неуклюжего человека и кинулся к неподвижной машине, которая до сих пор содрогалась в конвульсиях. Несчастная «Нива» вздрагивала всем своим побитым корпусом, тихо вертела одним из задних колёс приподнятых над землёй и жалобно пофыркивала чем-то под капотом, словно просила прощения за произошедшее.

В кабине стояла тишина…

Первое, что увидел Гор, заглянув вовнутрь — огромные испуганные Васькины глаза, а затем, и самого мальчишку крепко прижимавшего к себе Тузика. Оба были живыми и невредимыми, но порядком напуганными, а вот отцу Фёдору не повезло. Именно его проткнул злосчастный кусок железа и он, навалившись на переднюю панель, бессильно обмяк в пассажирском кресле.

Быстро выдернув малышей наружу, незачем им было смотреть на произошедшее, Егор подступился к своему беспомощному другу. Умело нащупав яремную вену на шее, поймал пульс и обрадовался — Тоха был жив. Но на этом хорошие новости заканчивались: дальнейший осмотр и многолетний опыт подсказали, что его бывшему соратнику осталось времени только чуть. Стальное жало вошло в брюшину и кровь, которой было совсем немного, стекала куда-то вниз, под сидушку. А значит, всё остальное копилось внутри, и жизнь не покинула его, скорее всего, лишь по той причине, что Крокодил находился в бессознательном состоянии. Горыныч застыл в нерешительности, не зная, что предпринять, но тут всё стало происходить само собой, без его особого участия…

Сначала резко, заставив вздрогнуть, заверещала рация, высвечивая на световом табло время сообщения — 10–30.

Затем, хриплый узнаваемый голос Кирилла резанул по ушам страшными словами: «Отче! Нас больше нет!!!», а потом, и отец Фёдор очнулся…

Он совершенно спокойно обвёл вокруг себя светлым, абсолютно незатуманеным болью взглядом, будто сам Господь отвёл от него муки страдания и, поймав глаза своего боевого товарища, с грустной улыбкой возвестил: «Ну, вот и всё, командир…»

Лёва с Гришаней торопились!!!

Летели, неслись галопом, в общем, бежали так, что земля под ногами горела. Ещё бы, их дозор был самым дальним — «Выносным», как его называли в монастыре, и находился он на Октябрьской площади, вернее на том месте, что от неё осталось. В укромном закутке был оборудован наблюдательный пост, стояла допотопная тренога с подзорной трубой и антибликовой защитой (современным наворотом), а так же рация, которая их, собственно, и перепугала. Сигнал опасности обозначился на ней сначала ярко красным индикатором, а потом, перейдя в бордовые тона, вдруг упал до фиолетового цвета, самого опасного. Старший наряда, Гриша, мастер-боец, владеющий холодным оружием ещё лучше огнестрельного, попытался докричаться до Базы, но затем, услышав далёкую стрельбу, побледнел лицом и кинулся без слов в ту сторону, не сомневаясь, что Лёва бежит за ним…

Чем ближе они подбирались к родному району, тем беспокойнее становилось на душе. Короткая канонада, которая их всполошила, давно стихла, да и вообще, была ли она? Казалось, что сейчас, на ближних подступах их остановят неспящие патрули дядьки Кирилла, выпишут по первое число за своеволие, а потом все дружки будут посмеиваться над недотёпами. Лёвка скользил за Гришаней и уже почти был уверен в том, что так всё и будет, ощупывая близлежащее пространство ментальным взглядом, «смотрящий» он был так себе, хиленький, и вдруг…,его словно ушатом холодной воды окатило!