Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.

Томас Хью

Большей частью в «чека» просто расстреливали. Но случались и акты откровенного зверства и пыток.

В подавляющем большинстве случаев подобным образом без суда и следствия расправлялись с рядовыми членами правых партий. Но часто соседи убивали таких же рабочих, как они сами, заподозрив их в лицемерии, в подобострастном отношении к хозяевам или же просто не доверяя им. Так, например, в Альтее, неподалеку от Аликанте, анархист зарубил почтмейстера из-за высокой цены марок и стакана вина, который выпил, ожидая расчета¹⁴. Большинство действующих политических лидеров правых вместе с генералами, принимавшими участие в мятеже, взяли под стражу. Их было довольно много, и среди них достаточно много личностей, куда более известных, чем те, кто сидел у националистов. Например, генерал Лопес Очоа, который командовал войсками, подавившими восстание в Астурии.

При этом он вел себя настолько сдержанно, что его пришлось сместить. Генералов вытаскивали из камер или забирали даже из больниц, чтобы предать смертной казни. С рядовыми офицерами, которые попали в Образцовую тюрьму в Мадриде, обращались несколько лучше.

Этот хаос давал возможности сводить личные счеты.

Так, один заключенный, освободившись из обыкновенной тюрьмы, вломился в квартиру судьи, который несколько месяцев назад вынес ему приговор, убил его на глазах семьи и скрылся вместе с серебром, увязанным в простыню. Случалось и немало ошибок. Например, в своем доме в «буржуазной» части Барселоны группа анархистов арестовала крупного музыканта, известного своими либеральными взглядами. «Но я ваш друг!» – запротестовал он, когда его вели на расстрел. Анархисты не поверили ему. Им казалось невозможным, чтобы великий человек жил среди «буржуев». Чтобы доказать свою правоту и тем самым спасти жизнь, музыкант взял инструмент и стал играть. У анархистов по щекам катились слезы – так их тронула музыка, и они осознали, какую фатальную ошибку едва не совершили.

Но другим не удавалось столь легко доказывать свою невиновность. Невиновность? В чем? В подавляющем большинстве случаев человек был безоговорочно виновен лишь потому, что не был беден и жил в относительном комфорте. В эти тревожные времена люди, принадлежавшие к той же среде, что и президент республики Асанья (окна его спальни в Национальном дворце выходили на Каса-де-Кампо, где неоднократно совершались казни), ее руководители, не могли спокойно спать по ночам. Ибо они не в состоянии были положить конец этим убийствам и в конечном счете, как и правительство, несли за них ответственность. Ведь эти деятели не подавали в отставку и вряд ли могли рассчитывать, что их не осудят за совершенные преступления. Часть лиц, занимавших официальные посты в республике, давали понять, что по большому счету их не волнует судьба многих соотечественников. Например, некий чиновник Женералитата отказался вести переговоры, в результате которых можно было бы обменять политических заключенных в Барселоне на тех, кто находился в плену у националистов. Спасение своих товарищей на юге Испании означало бы прощение врагов в Барселоне¹⁵. Тем не менее находились руководители, которые считались не с политическими соображениями, а с личными чувствами (от Компаньса до Пассионарии), отступали от своих взглядов и, рискуя репутацией, спасали потенциальных жертв насилия¹⁶.

Кем были эти убийцы? В целом можно считать их появление результатом заключительного взрыва настроений подавленной ненависти, которые из поколения в поколение крылись под внешней оболочкой испанского общества. Откровенно говоря, многие из убийц (такие, как Гарсиа Атадель из Мадрида) были обыкновенными мясниками, которые возникают во время каждой революции. Но встречались и такие, которым откровенно нравилось убивать, испытывая при этом едва ли не сексуальное наслаждение. Но многие не имели с ними ничего общего. Для социалистов и коммунистов, которые входили в эти отряды убийц, уничтожение «буржуев» было частью военной операции; они считали, что борьбу надо вести безостановочно на всех фронтах и тот, кто не нанесет удара первым, потерпит поражение. Отличались и анархисты из CNT и FAI. Они убивали словно в мистическом запале, решив сокрушить все материальные приметы старого мира, все внешние признаки прогнившего и лицемерного «буржуазного» прошлого. Когда, отправляя на смерть «недостойных» личностей, они кричали «Да здравствует свобода!» и «Долой фашизм!», их страсти были полны серьезности. Колонну тех, кого взяли в плен в Барселоне, прогнали тридцать миль по берегу моря, чтобы расстрелять на фоне прекрасного залива Ситжес. Обреченные на смерть последние мгновения своей жизни смотрели на волшебное утреннее Средиземное море. «Видите, какой прекрасной представала бы перед вами жизнь, – говорили их убийцы, – если бы только вы не были буржуями, вставали бы пораньше и чаще видели рассвет, как это приходится делать рабочим»¹⁷.

Примечания

¹

Эти комитеты были сформированы повсюду, кроме Мадрида, обстановку в котором номинально контролировало правительство Хираля, хотя фактическая власть принадлежала UGT и Ларго Кабальеро.

² В своей книге воспоминаний «Люди, годы, жизнь» Илья Эренбург рассказывает, что одна центурия приняла его имя. (Примеч. пер.)

³ Потом уже задним числом сообщалось о разных «провокациях» – чего и следовало ожидать. Например, информационный бюллетень CNT – FAI сообщал 25 июля: «В субботу в больнице Сан-Пабло священник вступил в горячий спор с врачом, после чего выхватил пистолет и разрядил всю обойму, но не во врача, а в лежащих вокруг раненых. Свидетели происшедшего пришли в такую ярость, что захватили четырех самых известных фашистов из святой братии и расстреляли их тут же на месте».

⁴ Протестантские церкви не подвергались нападениям и стояли открытыми. Правда, в Испании было всего 6259 протестантов.

⁵ Монастыри очистили от всех их обитателей. Для одних это, конечно, означало обретение свободы, ибо многим испанским девушкам приходилось в ранней юности принимать постриг против их воли. Для других уход из монастыря был связан с неприятностями иного рода. Одна девушка, выйдя из стен монастыря в Барселоне, для возвращения в свою деревню смогла найти только платье с блестками: конечно же в монашеском одеянии ей было бы небезопасно на дорогах Каталонии. Так что ей пришлось украсить себя блестящим одеянием. Но когда она появилась в деревне, ее семья и близкие сочли, что вместо того, чтобы жить в мире и покое за стенами монастыря, она вела жизнь проститутки. Камнями ее забили до смерти.

⁶ Среди них было примерно 5000 женщин, 500 из которых были убиты в Мадриде и его окрестностях. Расстреливали и детей. Те, кому в то время довелось побывать в мадридских моргах, рассказывали, что видели детские трупы в пижамках.

⁷ В то же время существует предположение, что эти цифры были и преуменьшены, чтобы не создавать за границей слишком тяжелого впечатления об испанском национальном характере.

⁸ Четыре монахини были изнасилованы и убиты в Посуэло-де-Аларкон под Мадридом. Но в целом нападения на женщин были редким явлением в Испании Народного фронта.

⁹ Дон Алисио Леон Дескальсо был кастрирован, а отрезанные половые органы засунули ему в рот.

¹⁰ Заместитель министра ответил: «Имеет смысл упростить длинную и сложную процедуру, когда причина смены фамилии носит столь уважаемый характер». Многие из вышеописанных инцидентов описаны в самых разных работах. «Жестокостям» посвящена огромная литература в Испании националистов; почти в каждой провинции были проведены тщательные расследования. Республиканцы, проигравшие войну, конечно же были лишены возможности провести аналогичное расследование на территории мятежников.

¹¹ Такой же подход был и к докторам. Но если врач заботливо относился к своим неимущим пациентам, его оставляли на свободе.

¹² Позднее он попал в плен к националистам. Писатель Артур Кестлер встречался с ним в севильской тюрьме в начале 1937 года. Его казнили с помощью гарроты, удушающего устройства, которое можно увидеть в «Ужасах войны» Гойи. Жертву привязывают к столбу в сидячем положении и медленно душат железным ошейником.

¹³ Так, например, Педреро Гарсиа, помощник Атаделя, стал главой военной разведки. Тагуэнья, руководитель «утреннего патруля», возглавил армейский корпус.

¹⁴ Покупка марок в небольших испанских деревушках всегда была сложным делом. Все марки были аккуратно сложены и упакованы в оберточную бумагу. Об инциденте в Альтее рассказывал местный житель. Этот анархист позднее был казнен коммунистами – во-первых, из-за того, что был анархистом, а во-вторых, его подозревали в тайных связях с фалангой. В целом вся эта история иллюстрирует, как непросто было добиваться ясности, когда речь шла о мотивах зверских убийств.

¹⁵ Тем не менее надо упомянуть, что, когда в Мадриде доктор Жюно от имени Красного Креста обратился к премьер-министру Хиралю с предложением, чтобы женщины и дети при желании могли покинуть территорию республики, националисты так никогда и не откликнулись на него; Хираль не имел возможности добиться принятия этого предложения.