Гражданская война в России: Черноморский флот
Шрифт:
После оставления Туапсе кубанские части отошли на 30 километров и, пройдя Лазаревку, закрепились вдоль бурной в это время года горной реки Исезуапе; затем, после трехдневного боя, они 15 апреля были вынуждены отступить до долины реки Шахе, в 25 километрах от Сочи. Строившаяся железная дорога оканчивалась несколько километров далее у Лоо, поддерживавший казаков бронепоезд был взорван, и его команда погрузилась на прибывший к Сочи пароход «Колыма», грузивший людей с помощью болиндера. Генерал В. Г. Науменко отбыл в Крым, и его заменил генерал Н. А. Морозов.
Утром 9 апреля «Живой» встал на якорь у Сочи; вскоре с берега прибыл генерал А. Г. Шкуро, который имел длинный разговор с генералом С. Г. Улагаем в кают-компании миноносца. Позже было получено радио с приказанием генералу С. Г. Улагаю следовать в Батум, для переговоров с прибывшим туда из Владикавказа командовавшим войсками на Кавказе генералом И. Г. Эрдели. 10 апреля в канун Пасхи «Живой» пришел в Батум. Для более энергичного откачивания поступавшей воды «Дерзкий» передал ему свой брандспойт, и капитан 1 ранга Лебедев обратился за помощью к командиру стоявшего в порту английского крейсера «Карадок». «Живой» был подведен к крейсеру и спустившийся за борт английский машинист, обрезав острые края пробоины, наложил на нее железную планку и крепко ее притянул болтами, после чего поданным шлангом
С самого основания Грузия страдала отсутствием флота, который состоял лишь из трех бывших русских быстроходных катеров, трех вооруженных маленьких буксиров и имелся лишь один коммерческий пароход «Михаил». Решив воспользоваться крушением Добровольческой армии, грузинские власти захватили в Поти четыре парохода под русским флагом, но после протеста генерала И. Г. Эрдели, поддержанного английским командованием, три парохода были ими отпущены. На одном из них прибыл в Батум бывший кадет Морского училища, подпоручик корпуса корабельных офицеров Малов, состоявший в команде катера «Старший лейтенант Макаров», которому удалось бежать из грузинского лагеря. Малов сообщил, что катер зашел в Сухум и, несмотря на предупреждение капитана 1 ранга Лебедева быть осторожными с грузинами, командир катера, оставив на нем лишь четырех человек, с остальной командой отправился гулять в город, где все были арестованы. К стоявшему на якоре «Макарову» подошли два грузинских катера, и человек 20 вооруженных грузин, перепрыгнув на него, им завладели. После этого «Макаров» был отведен в Поти. Узнав об этом пиратском акте, капитан 1 ранга Лебедев решил с двумя миноносцами идти в Поти и, если надо угрожая бомбардировать порт, потребовать возвращения катера. Английское командование нашло действие грузин в захвате катера неправильным, а командир бывшего в Батуме французского эскадренного миноносца «Хова», вероятно по собственной инициативе, решил присоединиться к этой демонстрации. Поход был назначен на 14 апреля, но командир «Живого» попросил отсрочки, так как принятый им уголь был столь низкого качества, что почти не горел в топках котлов. На следующий день «Живой» все еще не поднял паров, и капитан 1 ранга Лебедев решил вести его на буксире. Вечером, светя прожекторами, капитан 2 ранга Н. Р. Гутан, очень искусно маневрируя, подвел «Дерзкого» к стоявшему у пристани «Живому», ошвартовавшись к нему бортом, вывел его из порта и в час ночи перевел его за корму. Генерал С. Г. Улагай опять пошел на «Живом». К утру [223] разыгрался штормовой ветер прямо в нос миноносцам и развел довольно большую волну. В 10 часов утра лопнул буксир и не без труда из-за качки был заведен новый. По оборотам винтов ход должен был быть 6 узлов, но фактически миноносцы вперед почти не продвигались и их снесло на старое, но все еще опасное минное поле. После полудня, ввиду не прекращающегося шторма, капитан 1 ранга Лебедев решил операцию отменить и приказал повернуть на Сочи. Присоединившийся утром «Хова» с благодарностью был отпущен. На новом курсе, хотя качка усилилась, но ветер мешал меньше, и с риском порвать буксир «Дерзкий» прибавил число оборотов, но в действительности ход не превышал четырех узлов. В 23 часа снова со свистом, извиваясь спиралью, лопнул стальной буксир. При свете прожекторов Н. Р. Гутан подвел корму «Дерзкого» к «Живому», при помощи бросательного конца ему был передан перлинь и он был подтянут ближе. Миноносцы качало, и таран «Живого» угрожающе бросало вверх и вниз у самой кормы «Дерзкого». На карапасной, обдаваемой брызгами носовой палубе «Живого» работать было очень трудно, и матросы ежесекундно рисковали свалиться за борт. Было решено в качестве буксира использовать якорный канат, но живинцы его упустили, и сто сажен тяжелой цепи с грохотом полетели за борт; не имея пара на шпиле для его подъема, канат пришлось отклепать. Пришедший на корму Н. Р. Гутан, видя, что команда «Живого» не справляется и его старший офицер мичман Христо-Феодорато безучастно сидит на пушке, приказал строевому унтер-офицеру «Дерзкого» и трем матросам перебраться на «Живой». Цепляясь руками и ногами за канат, они достигли «Живого», после чего дело пошло быстрее и новый буксир был заведен. В 2 часа ночи «Дерзкий» дал ход. К утру шторм постепенно стих и, воспользовавшись этим, команда «Живого» через узкие палубные горловины начала выбрасывать за борт батумский уголь, чтобы добраться до оставшегося, правда в небольшом количестве, хорошего угля. В 11 часов утра 17 апреля миноносцы пришли в Сочи и, к общей радости команды «Дерзкого», «Живой» был передан «Колыме», которая, взяв тысячи полторы пожелавших [224] эвакуироваться, на следующий день ушла с ним в Феодосию.
В день прихода «Дерзкого» у Шахе красные части пытались продвинуться вперед. В 11 часов стоявший у Сочи английский миноносец «Стедфаст» снялся с якоря и днем несколько раз обстреливал тылы красных, до Лазаревки включительно. Вместе с тем в штабе было получено сведение, что в следующую ночь красные собираются на катерах и шлюпках высадить десант в тылу позиции казаков. Ввиду этого в 23 часа «Дерзкий» снялся с якоря и до рассвета, светя прожекторами, малым ходом крейсировал между Лазаревкой и Шахе в поисках проблематичных катеров. После рассвета миноносец через посланную к берегу шлюпку получил просьбу из штаба отряда обстрелять правый берег реки Шахе и прилегающие к ней склоны долины, так как красные начали атаку позиций. Действительно, на берегу была слышна жаркая пулеметная и ружейная стрельба, но артиллерия безмолвствовала. Об этой просьбе были поставлены в известность англичане, и прибывший в Сочи крейсер «Карадок» и «Стедфаст» тотчас же вышли к Шахе. В 8 часов 15 минут проходя 6-узловым ходом в четырех километрах от берега, «Дерзкий» быстро чередующимися двухорудийными залпами открыл огонь. Через пять минут шедший немного мористее его «Карадок» и немного позднее миноносец начали энергичный обстрел берега. В бомбардировке принял участие десяток скорострельных орудий, и сразу долина и склоны горы покрылись дымом разрывов и пылью. «Дерзкий» обстреливал железную дорогу, шоссе и близлежащий район, тогда как «Карадок» эффектными четырехорудийными залпами посылал 6-дюймовые снаряды дальше в глубь долины. После первых же залпов перестрелка на берегу прекратилась и красноармейцы бросились назад в поисках укрытий. В 8 часов 30 минут корабли повернули на обратный путь, причем «Карадок» и миноносец вступили в кильватер «Дерзкому», что было удобнее при стрельбе. До 9 часов 10 минут более редким огнем корабли продолжали обстрел берега, после чего «Дерзкий» ушел в Сочи, а англичане остались у Шахе и около полудня снова обстреливали долину. В 16 часов [225] вернулся «Карадок», а миноносец оставался там до темноты, но красные не решались больше что-либо предпринимать.
19 апреля в 8 часов утра, согласно полученному приказанию, «Дерзкий» пошел в Севастополь. Смена ему не посылалась, и надо думать, что это решение было вызвано невозможностью сговориться с кубанскими представителями. Вслед за ним из Сочи вышел «Стедфаст» и, подойдя к Лазаревке, начал ее обстреливать. Внезапно около него начали подниматься высокие столбы воды от падения, вероятно, 6-дюймовых снарядов, но стреляло, видимо, лишь одно орудие. Командир «Дерзкого» хотел идти к нему на помощь, но капитан 1 ранга Лебедев сказал, что в этом нет надобности. Действительно, поставив дымовую завесу и дав самый полный ход, «Стедфаст», ушел зигзагами в море, а появившийся скоро «Карадок» в отместку сильно бомбардировал Лазаревку. По всей вероятности, миноносец был обстрелян вооруженным морским орудием бронепоездом, продвинувшимся в это утро до Лазаревки, и его присутствие усложняло действия кораблей у Шахе.
Положение казаков на остававшейся в их распоряжении маленькой территории продолжало ухудшаться. В этом поистине райском саду, которым является Черноморское побережье весной, когда все деревья в цвету, всегда был недостаток в пищевых продуктах, и казаки лишь с трудом находили себе пропитание и голодали. Ввиду этого, по распоряжению Константинопольской морской базы, пассажирский пароход «Св. Николай», нагрузив 50 тонн муки, 24 апреля был послан в Сочи. Там он взял на борт 1100 больных и 400 других пассажиров и доставил их в Ялту. Видя тщетность своих уговоров, генерал Шкуро со своим конвоем покинул Ялту на английском миноносце. Но развязка быстро приближалась. Потеснив казаков, 29 апреля красные части заняли Сочи, и кубанцы, в надежде быть пропущенными в Грузию, отошли в нейтральную зону; преследуя их, 2 мая красные дошли до границы. У нейтральной зоны, против хутора Веселый, стояли на якорях английский линейный корабль «Айрон Дьюк», эскадренный миноносец, пришедший из Крыма пароход «Бештау» и незаменимый «Тайфун» со своим [226] болиндером. На «Айрон Дьюке» находился генерал Шкуро, который еще раз попытался повлиять на казаков. В конечном результате на «Бештау» и взятый им на буксир болиндер было погружено до трех тысяч казаков, среди них военное училище и много офицеров. Больше пароход не мог вместить, и к вечеру 3 мая все корабли вышли в море. Атаман Н. А. Букретов, при посредничестве генерала Н. А. Морозова, вступил в переговоры с местным красным командованием и заключил с ним при условии нерепрессирования сдавшихся договор о капитуляции, но это условие впоследствии не было признано высшими властями. Обманутые своими лидерами, казаки хотели устроить над ними самосуд, но Н. А. Букретов, Иванис и Тимченко бежали в Грузию. Некоторое количество казаков решили все же не сдаваться и распылились в окрестных горах.
За это время в Новороссийске произошел не совсем понятный инцидент. 21 апреля в порт вошел итальянский крейсер «Этна», командир которого заявил, что он прибыл с целью начать переговоры относительно возобновления политических сношений между Италией и РСФСР. Документов, подтверждающих эту дипломатическую миссию, командир не имел, и советские власти пришли к заключению, что «Этна» пришла с целью разведки в пользу белых, и решили крейсер задержать. Но 28 апреля вечером «Этна» снялась с якоря и направилась в море. По крейсеру, осветив его прожектором, открыли огонь полевая батарея и бронепоезд; «Этна» стала отвечать из своих орудий и без повреждений ушла в море. Необходимо отметить, что итальянцы в гражданской войне никакого участия не принимали, и обвинение их в помощи белым надо считать ничем не обоснованным.
3 мая в Севастополе была проведена реорганизация морского командования. Генерал П. Н. Врангель, находя деятельность вице-адмирала A.M. Герасимова мало энергичной и, в частности, то, что он допускал своему начальнику штаба капитану 2 ранга Рябинину открыто говорить офицерам о безнадежности положения Крыма и о необходимости прекращения Гражданской войны, освободил адмирала от занимаемой должности и назначил вице-адмирала [227] М. П. Саблина командующим флотом и одновременно начальником Морского управления. Должность главного командира портов и судов, которую ранее занимал адмирал М. П. Саблин, была упразднена.
Операция с кубанскими казаками не закончила действия флота по эвакуации с Кавказа и перевозки в Крым прорвавшихся к морю воинских частей. Так, в конце мая Астраханско-Терская бригада, под командой полковника Колоссовского, перевалившая через горы, при попустительстве грузин была снята с берега севернее Поти с помощью приведенного болиндера вооруженным ледоколом «Гайдамак» и другим судном 2-го отряда. Но эвакуация более крупной группы войск, главным образом терских казаков с их атаманом генералом Г. А. Вдовенко, отошедшей в Грузию по Военно-Грузинской дороге, встретила препятствие со стороны грузин, опасавшихся осложнений с советским правительством. Для урегулирования этого вопроса генерал П. Н. Врангель поручил адмиралу A.M. Герасимову в качестве своего полномочного представителя отправиться в Батум. В последних числах июня эскадренный миноносец «Жаркий», конвоируя транспорт «Сарыч» (бывший «Маргарита»), вышел по этому назначению. 27 июня туда же, имея на борту генерала из штаба армии, пошла подводная лодка «Утка» (командир старший лейтенант Н. А. Монастырев), которая попутно должна была произвести разведку в Новороссийской бухте. Ночью, подойдя к берегу у Кабардинки, на тузике был высажен кондуктор, который из разговора с жителями выяснил, что в Новороссийском районе никаких повстанцев нет, порт совершенно пустой, и мелкие отряды красноармейцев находятся во всех населенных пунктах побережья. По выходе из бухты в открытом море сильная волна не дала возможности лодке поднять мачты для радио-телеграфирования, и командир для передачи полученных сведений зашел в Керчь, после чего «Утка» отправилась в Батум, куда прибыла 30 июня. Походы подводных лодок, о которых командование должно было предупреждать англичан, всегда их беспокоили; перед Батумом «Утку» встретил миноносец «Стедфаст», который под видом получения сведений послал к ней [228] шлюпку с офицером, и в порту за лодкой велось постоянное наблюдение.
В июне английское правительство приняло решение о прекращении интервенции в России и оказания помощи антибольшевицким силам. 28 июня английская военная миссия покинула Севастополь, и с этого времени армия генерала П. Н. Врангеля была предоставлена своим собственным силам, как в военном смысле, так и в финансовом отношении и изыскании способов снабжения. Лишь 10 августа Франция, желая косвенно поддержать Польшу, признала правительство ген. Врангеля. Решение англичан коснулось и Грузии; в начале июля они производили эвакуацию своей Батумской базы, и 7 июля находившаяся там эскадра ушла в Константинополь. Возможно, что новое положение и присутствие в порту русских военных кораблей сделали грузин более уступчивыми, и они дали свое согласие на погрузку войск. 5 июля «Утка» ушла в Севастополь; окончив погрузку войск, «Сарыч» и «Жаркий» тоже покинули Батум.