Гражданская война в России: Оборона Крыма
Шрифт:
Жестоко потрепанная в боях с 25 мая по 4 июня, 13-я советская армия приводилась в порядок и спешно пополнялась маршевыми ротами и свежими частями. Группировка противника была такова: в районе Бердянска - запасная кавалерийская бригада Федотова, по железной дороге Бердянск - Верхний Токмак - прибывшая с Дона 40-я стрелковая дивизия, в составе трех пехотных и двух кавалерийских бригад; к северо-востоку и к северу от Большого Токмака - последовательно части 3-й, 46-й и 15-й стрелковых дивизий, к востоку от железной дороги Мелитополь - Александровск - 2-я кавалерийская дивизия Блинова, в районе к северу от станции Попово - части 29-й, 42-й и 52-й стрелковых дивизий.
По правому берегу Днепра, главным образом в районе Бериславля, сосредоточивались
По данным разведки, противник сосредоточивал на своем левом фланге в районе станции Пологи свежие части, с целью перейти в наступление и вновь овладеть Северной Таврией.
10 июня я отдал директиву войскам для соответствующей перегруппировки:
Генералу Абрамову - сосредоточив на своем левом фланге сильную ударную группу, продолжать удерживать [268] занятый район; основательно разрушить железнодорожную линию Бердянск - Верхний Токмак;
Генералу Слащеву - подчинив себе отряд генерала Витковского, нанести противнику короткий удар в северном направлении; по выполнении этой задачи, отряд генерала Витковского направить в резерв Главнокомандующего в район Колга - Елизаветовка Северная - Нижние Серагозы, а частями 2-го корпуса прочно удерживать Мелитопольский район, выделив сильные подрывные части для порчи железной дороги Пологи - Александровск (нажим красных в направлении Большого Токмака в десятых числах июня вынудил оставить отряд генерала Витковского на Ореховско-Александровском направлении);
Генералу Кутепову - оставив в распоряжении генерала Барбовича Марковскую пехотную и 1-ю конную дивизии, перейти к 14 июня с Корниловской дивизией в район Нижние Серагозы - Колга - Елизаветовка Северная, где, приняв в подчинение отряд генерала Витковского, составить резерв Главнокомандующего.
10 июня я проехал поездом в расположение 2-го армейского корпуса, где в колонии Гальбштадт и Большом Токмаке смотрели части 13-й и 34-й дивизий. Полки имели большой некомплект, однако люди были бодры и веселы. Дорогу из Гальбштадта в Большой Токмак я сделал верхом. Расположенные здесь богатые колонии немецких колонистов встречали меня хлебом-солью; немецкие девушки подносили цветы. Несмотря на пребывание колонистов более столетия в России, колонии сохранили весь уклад немецкой деревни. Многие из колонистов вовсе не говорили по-русски. Немецкие колонии поражали исключительным богатством и высокой культурой хозяйств. Ночью я вернулся в Мелитополь, откуда проехал в Севастополь.
Наши успехи встревожили большевиков. Советская печать била тревогу, призывая уничтожить засевшего в Крыму «барона», загнать его в «крымскую бутылку» и т.д. Агенты противника усилили работу в Крыму. За последние дни среди рабочих портового завода вновь началось [269] брожение. Рабочие предъявили ряд требований, и, не получив удовлетворения, забастовали. Однако теперь власть была уже достаточно сильна и могла действовать решительно. Я отдал приказание уволить всех забастовавших и забастовщиков призывных годов немедленно отправить на фронт. Одновременно объявил, что в случае каких-либо беспорядков расправа будет самая беспощадная. Проявленная властью твердость отрезвила умы. Несколько десятков смутьянов из числа молодых рабочих были отправлены в строй, и в дальнейшем, до самых последних дней нашего пребывания в Крыму, рабочие, несмотря на тяжелые материальные условия, беззаветно выполняли свой долг.
Из вновь занятых мест поступали отрадные сведения. Войска сумели заслужить доверие населения. Земельный закон встречал огромное сочувствие: Приказ о земле читался на волостных сходах и вызывал горячее одобрение крестьян. Наряду с тем, происходили отдельные прискорбные явления. Некоторые представители власти на местах, не исключая подчас и наиболее крупных лиц, не сочувствуя новому закону, всячески старались обойти его, придать ему произвольное толкование. С этим приходилось настойчиво бороться. Были и другие, не менее прискорбные явления, побудившие меня отдать приказ о недопущении на административные должности помещиков в освобожденных местах их постоянного местожительства, чтобы пресечь тем имевшие место случаи сведения личных счетов администраторов из помещиков с крестьянами.
Во вновь занятых местностях организовывалась государственная стража. Последняя была сравнена по содержанию с армией.
В Северной Таврии имелись большие запасы зерна, приближалось время сбора урожая. За обеспечением необходимым продовольствием занятых армией областей мы могли надеяться получить избыток зерна для обмена его на необходимые нам продукты. Запасы обмундирования, снаряжения, бензина, масла и угля приходилось полностью приобретать за границей. Я всячески торопил постройку [270] железнодорожной ветки Бешуй - Сюрень, с окончанием которой представилась бы возможность пользоваться углем бешуйских месторождений. К первым числам июня добыча угля достигала тысячи пудов в день, но ввиду недостаточности перевозочных средств (лошадей и повозок) месячная добыча угля не превышала пятнадцати тысяч пудов. Постройка железной дороги Бешуй - Сюрень, несмотря на все усилия, не могла быть окончена раньше октября.
Наше финансовое положение продолжало оставаться крайне тяжелым. Маленькая территория не могла содержать армию. Хлеб в незначительном количестве и отчасти соль могли быть единственными предметами вывоза. При отсутствии местной промышленности и недостатке многих предметов сырья почти все приходилось ввозить. Наш рубль продолжал падать, несмотря на повышение косвенных и прямых налогов. Переговоры Вернадского и Струве за границей, с целью получения иностранного займа, успеха не имели. В прочность нашего дела за границей мало верили.
15 июня отданы были приказы об учреждении управлений торговли и промышленности, а также земледелия и землеустройства. Начальником первого, по выбору А. В. Кривошеина, был назначен B. C. Налбандов, местный землевладелец, бывший член таврической губернской земской управы и государственный контролер в крымском правительстве С. Крыма в 1919 году. Начальником второго - сенатор Г. В. Глинка. Через несколько дней, 20 июня, последовал приказ о назначении государственным контролером Н. В. Савича.
Успехи красных войск на польском фронте продолжались. Польская армия отходила. Общественное мнение Франции, поставивши свою карту на Польшу, волновалось. Интерес к нам во Франции заметно увеличился. Французы отлично учитывали, что наше победоносное наступление должно оказать их союзникам, полякам, огромную помощь в эти тяжелые для польской армии дни. Находившийся в Париже П. Б. Струве весьма умело использовал обстановку. Он прочел несколько докладов о [271] нашей борьбе, обрисовал наши успехи, подчеркивал новое направление политики главного командования, останавливался на последних реформах во внутреннем управлении и земельном вопросе. Французская печать поместила несколько заметок об этих докладах, весьма сочувственно отзываясь о «широкой либеральной» политике правительства Юга России. П. Б. Струве имел свидание с рядом лиц, близких французскому правительству и, наконец, принят был председателем французского правительства Мильераном. Последний проявил большой интерес к борьбе на Юге России и просил Струве письменно изложить ему взгляд Правителя Юга России на русский вопрос.