Гражданская война в США 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники)
Шрифт:
В качестве следующего объекта атаки был избран Порт Роял — глубоководный пролив между двумя крупными портами — Саванной и Чарльстоном. Густавус Фокс, заместитель морского секретаря, первым обратил внимание на важность Порт Рояла, отметив, что если бы федеральному флоту удалось заблокировать устья рек Бофор и Броуд, то этот пролив был бы закрыт, поскольку конфедераты не смогли бы действовать на суше из-за глубоких и непролазных болот. Идея настолько увлекла Фокса, что он вскоре сумел убедить в необходимости ее осуществления буквально всех, включая своего шефа Уиллеса и флаг-офицера Дю Понта, недавно назначенного командиром Южно-атлантической эскадры.
Правда, осуществление операции было сопряжено с определенными трудностями. В отличие от бухты
28 октября 1861 года федеральная армада отплыла на юг, но по дороге на нее внезапно обрушился ураган. В результате был потерян двухколесный пароход «Говернор» и три грузовых судна, а остальные корабли были повреждены. Тем не [503] менее 4 ноября флот северян достиг места назначения и 7-го начал запланированную атаку.
В 8 часов утра 46-пушечный флагманский корабль Дю Понта «Уэбеш» во главе 28 судов, построенных в две равные колонны, двинулся по каналу, проходившему как раз между фортами Уокер и Борегар. Навстречу им вышло небольшое сторожевое соединение конфедератов, состоявшее из переделанного речного парохода и двух канонерских лодок. Но, увидев, с какими мощными силами им приходится иметь дело, они «выплюнули» несколько снарядов и поспешно убрались восвояси. По плану Дю Понта федеральные корабли должны были, маневрируя, двигаться вдоль слабого северного фаса форта Уокер туда и обратно, забрасывая его снарядами.
Однако обычная для любого сражения неразбериха не позволила северянам осуществить этот замысел. Четкий боевой порядок обеих колонн был вскоре сломан, и капитанам кораблей пришлось действовать по своему усмотрению. Тем не менее, несмотря на беспорядок и меткий ответный огонь южан, пятикратное превосходство федералов в артиллерии сделало свое дело. В 10 часов утра мятежники эвакуировали форт Уокер, а через полтора часа был оставлен и форт Борегар. Это позволило транспортной флотилии войти в пролив, и генерал Томас Шерман занял обе крепости, не потеряв при этом ни одного человека.
Победа у Порт Рояла подняла боевой дух северян, сильно приунывших после Бул-Рана, а авторитет Дю Понта и вовсе взлетел на небывалую высоту. На какое-то время он стал национальным героем Севера, и Уиллес, отдавая ему должное, заявил, что захват Порт Рояла «отобрал у мятежников жизненно важные позиции».
Падение Порт Рояла воодушевило и Линкольна, который в мечтах принялся строить планы один смелее другого. В их числе был и план по захвату Чарльстона — главной базы нарушителей блокады. После поединка «Мерримака» и «Монитора» президент и морской секретарь без всяких на то оснований уверились в несокрушимости броненосцев и решили использовать для захвата мятежного гнезда корабли именно этого класса. Уиллес настолько проникся этой мыслью, что [504] заключил с различными предприятиями множество контрактов на постройку мониторов, а его заместитель Фокс потребовал от Дю Понта провести фронтальную атаку форта Самтер силами броненосной флотилии. Однако, хотя командующий Южно-атлантической эскадры считал Фокса умным и храбрым человеком, он пришел к выводу, что тот был одержим мониторами так же, как администрация Линкольна были одержима идеей Чарльстонской операции.
Дю Понт был уверен, что прямая атака на Чарльстон захлебнется, хотя и он горел желанием захватить этот город. Чарльстон, и особенно форт Самтер, имели огромное моральное значение как своего рода символы
Однако Фокс, охваченный пылом истового аболюциониста, ничего не желал слушать. Подобно Катону-старшему, твердившему, что Карфаген должен быть разрушен, он заявил, что «падение Чарльстона — это падение царства Сатаны». У Фокса был про запас еще один «важный» мотив. «Я должен исполнить двойной долг, — сказал он Дю Понту. — Первый заключается в том, чтобы побить наших южных друзей; второй — в том, чтобы «побить» армию». Подобное местничество пришлось не по вкусу командиру эскадры: как и всякий разумный флотский офицер, он предпочитал сотрудничать, а не враждовать с сухопутными войсками. В своем ответном письма Уиллесу Дю Понт подчеркнул, что войска необходимы: хотя мониторы и неуязвимы, у них нет «соответствующих наступательных качеств». [505]
Но его снова никто не захотел слушать, и под тройным давлением со стороны президента, Уиллеса и Фокса командир эскадры был вынужден сдаться. «Наступив на горло собственной песне», он направил против форта Самтер 7 мониторов и канонерскую лодку.
Атака началась в 2.30 ночи 7 апреля 1863 года. Мониторы Дю Понта, построенные в три колонны, подошли к батареям врага на дистанцию прямого выстрела и открыли огонь. Южане не замедлили им ответить, и в течение двух часов между ними и федеральными моряками продолжалась ожесточенная дуэль. За это время северяне выпустили 139 боевых снарядов, получив в ответ 411 попаданий. 50 матросов были убиты, вдвое больше — ранены. 5 мониторов получили слишком серьезные повреждения, чтобы продолжать бой. После этого Дю Понту оставалось только удалиться несолоно хлебавши, хотя внутренне он, вероятно, был доволен: все произошло именно так, как он предсказывал. «Эти мониторы — просто жалкие неудачники там, где дело касается фортов», — сказал он генералу Хантеру. Непосредственные оппоненты Дю Понта, отражавшие нападение на Чарльстон, полностью с ним согласились. «Их мониторы — это большой обман, — сказал генерал Борегар, — и страшны в воображении, а не в реальности».
Поражение у Чарльстона, в общем, ничтожное по своим стратегическим результатам, имело серьезные политические последствия. Северяне потерпели его сразу после разгрома у Фредериксберга, отчего их боевой дух упал еще ниже, в то время как боевой дух конфедератов повысился. Кроме того, неудача у Чарльстона наглядно продемонстрировала, что Линкольн, выполнявший в этот период обязанности верховного [506] главнокомандующего, не справляется с руководством стратегическими операциями. Все поняли, что настало время назначить на этот пост профессионального военного.
Еще одним важным результатом Чарльстонской авантюры было обострение отношений внутри военно-морского ведомства. Дю Понт, с мнением которого не захотели считаться, подал прошение об отставке — шаг, который характеризует его как настоящего офицера — и Линкольну пришлось лично его уговаривать. Когда на следующий день после подачи адмиралом официального рапорта президент появился в департаменте военно-морского флота, то выглядел, по словам репортера, как «человек, утративший разум». Однако Фокс и Уиллес, в отличие от Линкольна, во всем обвинили Дю Понта, утверждая, что он «относится к мониторам с предубеждением и припишет поражение им, хотя очевидно, что у него самого нет вкуса к жестокому ближнему бою».