Гражданская война в США 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники)
Шрифт:
К этому времени 79-й Нью-йоркский получил приказ в той же манере подняться по склону холма и выбить врага из укрытия. Разглядеть, что происходило на поле, было невозможно. Огонь винтовок и ружей был очень сильным. 79-й во главе со своим полковником Камероном атаковал вверх по холму, и какое-то короткое время бой был очень жестоким; несколько раз они собирались под огнем, но в конце концов дрогнули и отступили…
Таким образом, они освободили поле для 69-го Нью-йоркского под командованием полковника Коркорана, который в свою очередь повел полк на гребень, имея перед собой полный [169] вид столь ожесточенно оспариваемых позиций. Огонь был очень жестоким, а грохот пушек, мушкетов и винтовок непрестанным: было ясно, что в этом месте
Охват правого фланга южан тоже не удался. Бригада Киза, пытавшаяся атаковать на этом участке, наткнулась на огонь двух конфедеративных батарей и торопливо отступила назад, а Тайлер снова не поддержал ее с другого берега. Когда обе эти атаки захлебнулись, Борегар отдал приказ об общем наступлении. Он чувствовал, что враг уже вымотан и близок к тому, чтобы дрогнуть и обратиться в бегство.
Получив приказание атаковать, Джексон велел своим людям: «Орите, как фурии». Так родился знаменитый боевой клич повстанцев. К сожалению, сейчас уже никто точно не знает, как он звучал — после войны клич был забыт, но доподлинно известно, что на тех, кто слышал этот устрашающий вой, он производил неизгладимое впечатление.
«Он вызывал особое, непередаваемое при теперешних обстоятельствах скребущее душе ощущение, будто позвоночник проваливается вниз, — вспоминал после войны солдат-северянин. — Чтобы понять, надо это почувствовать, и, если вы утверждаете, что слышали клич и не испытали подобного ощущения, значит, вы лжете».
По всей вероятности, северяне, бывшие на плато, также почувствовали, как «проваливается их позвоночник», когда солдаты Джексона издали свой дикий вопль. Во всяком случае, они не выдержали этой атаки и отступили. Конфедераты овладели теперь всем холмом, включая дома Генри и Робинсона. В их руки попали также обе злополучные федеральные батареи, а заодно и сам капитан Рикетт, который был ранен в ногу и не мог избежать плена.
Но это не был еще окончательный разгром армии Севера. Федералы пока не обратились в бегство, и Мак-Дауэл не терял еще надежды взять реванш. Его уже изрядно потрепанные полки кое-как строились в боевую линию, чтобы в последнем яростном натиске или «сорвать банк», или «проиграться в пух и и прах». [170]
У Мак-Дауэла были основания надеяться на успех. Его крайняя, правофланговая, относительно свежая бригада Ховарда не попала под контрудар повстанцев и сохраняла свое угрожающее положение слева от их основной линии. Ховарду даже удалось заставить левое крыло конфедератов податься назад, но посланные на этот участок Джонстоном 2-й и 8-й Южнокаролинские полки в сопровождении одной батареи закрепились в дубовой рощице и задержали наступление северян. А вслед за ними уже шли две последние свежие бригады — одна из армии Шенандоа, другая из армии Борегара, которые окончательно похоронили шансы Севера на победу.
Первой на место событий прибыла бригада Кирби Смита, последняя из частей, приехавших по железной дороге со станции Пьедмонт. Джонстон направил ее на левую оконечность линии, где, присоединившись к двум полкам из Южной Каролины, она открыла убийственный анфиладный огонь по бригаде Ховарда. Северяне устояли. Правда, они уже не помышляли о наступлении на этом отрезке линии, но и не подавались пока назад. Встретив вновь прибывших оживленным ружейным огнем, они заставили их самих остановиться. Одна из выпущенных северянами пуль тяжело ранила командира бригады повстанцев Кирби Смита, и командование перешло к полковнику Элзи.
На помощь людям Смита шел со своей бригадой полковник Джубал Эрли, в будущем один из лучших полководцев конфедератов, едва не взявший Вашингтон в 1864 году. В районе 3-х часов пополудни он, следуя приказу Борегара, приближался к левой оконечности армии южан, где шел самый жестокий бой.
«Ступив на дорогу, которая вела от
Все еще не веря в удачу, Эрли повел свою бригаду дальше и расположил ее в лесу — слева от бригады Элзи, прямо перед поросшим деревьями склоном хребта Чинн. На гребне этой возвышенности его уже ожидали стрелки из бригады Ховарда, открывшие по людям Эрли беглый огонь, однако конфедератов ничуть не смутил этот не слишком любезный прием. Бригада в боевой линии поднялась по склону хребта, и федеральные стрелки рассеялись, как осенние листья от порыва сильного ветра. Но на вершине Эрли был вынужден на несколько минут остановиться. Путаница с цветами обмундирования (а как уже упоминалось выше, в армии конфедератов были полки, носившие темно-синее сукно, в то время так многие федералы были одеты в серую униформу) уже послужила причиной для целого ряда досадных и трагических недоразумений.
Эрли боялся, что одна из частей, с которыми ему придется столкнуться, окажется своей, а не вражеской. Лейтенант Мак-Доналд из штаба полковника Элзи усилил сомнения Эрли. Указывая на расположившийся у подножия хребта полк, он сказал, что это 13-й Вирджинский, и просил не атаковать его. «Они стреляли в моих людей», — возразил Эрли. «Я знаю, но это была ошибка; я узнал полковника Хилла из 13-го, а также его лошадь». Однако ошибку совершил сам Мак-Доналд: Стюарт приказал одной из своих конных батарей сделать несколько пробных выстрелов, чтобы заставить предполагаемого неприятеля пошевелиться. Полк неизвестной принадлежности подался назад, ветер подхватил его знамя, и Эрли [172] отчетливо увидел, что это звездно-полосатое полотнище. Теперь все сомнения были отброшены, и Старый Весельчак (как солдаты называли Эрли (непереводимая игра слов — имя полковника Джубал созвучна английскому jubilee — празднество, веселье) приказал двигаться в атаку.
Этот фланговый удар окончательно доконал северян. Истощенные многомильным маршем, долгим кровопролитным боем и удушливой жарой, они уже не могли выдержать новой напасти. Линия Мак-Дауэла начала рушиться, как карточный домик, и полк за полком, бригада за бригадой стали в полном беспорядке покидать поле боя. Борегар воспользовался этим мгновением, чтобы провести контратаку.
Ирвин Мак-Дауэл, «зона обзора» которого не была ограничена пределами одной роты, а зрение не затуманено, дает более полную картину этого завершающего этапа сражения. «Они (южане) бросились в лес, бывший на нашем правом фланге, проникли этим лесом в тыл фланга и открыли ружейный огонь; наши солдаты не выдержали огня, смешались в рядах и начали отступать по склону холма. Беспорядок вскоре дошел до последней крайности, и не было никакой возможности помочь делу».
Ситуация в действительности не была такой отчаянной, как ее описал Мак-Дауэл, или, вернее, она могла бы быть таковой, если бы не батальон регулярной пехоты и бригада Шермана, прикрывшие отступление остальных частей армии. Медленно, оспаривая каждый шаг у наседающего противника, они отходили вслед за охваченной паникой толпой беглецов, чем даже вызвали восхищение у командиров вражеской армии. «Регулярные пехотинцы майора Сайкса при поддержке бригады Шермана, — писал Борегар, — произвели равномерное и красивое отступление, защищая тылы обращенных в бегство войск и позволив многим бежать через каменный мост».