Гражданская война. Генеральная репетиция демократии
Шрифт:
Красные подошли к Перекопу в 20-х числах января. 23-го числа они начали штурм. Турецкий вал охраняли лишь крепостные пушки, которые просто-напросто невозможно было куда-либо перетащить, и Славянский полк в количестве аж 100 человек. Как отмечал Слащев, «все происходило, как я ожидал и как обыкновенно бывает при обороне во время гражданской войны». В том смысле, что белые вскоре побежали. Красные без боя заняли Армянск — первый город на их пути в Крыму, и двинулись дальше.
В тылу царила паника. Все судорожно паковали вещи. Еще бы! Перекоп-то был взят! Красные тоже, видимо, решили, что победа у них в кармане. Кстати, и это учел Слащев. Он рассудил, что большевики долго и успешно наступали, практически не встречая сопротивления. А это неизбежно
Так оно и вышло. Красные ринулись на Джанкой, стремясь выйти к железной дороге. Они перли по степи всю ночь, при температуре минус 16 градусов — и, само собой, к утру были не слишком боеспособны. И тут они получили мощные удары по флангам и в тыл. Слащев действовал очень грамотно, за передвижением красных следили наблюдатели с самолетов, так что генерал прекрасно знал, куда направлять свои силы… В общем, все было кончено к середине дня. Красные ломанулись обратно, бросая по пути тяжелое вооружение. Слащев строжайше приказал не увлекаться и преследовать противника лишь до Крымского вала, чтобы войска, в свою очередь, не вляпались в какую-нибудь неприятность. Выполнив приказ, они вернулись на свои теплые квартиры.
Итак, благодаря генералу Слащеву с ходу взять Крым красным не удалось. Но Яков Александрович не был бы собой, если б не ознаменовал свою победу каким-нибудь приколом. Хотя в данном случае он, в общем-то, был и не слишком виноват…
А дело было так. Два дня генерал не вылезал из штаба, «дирижируя» действиями своих войск. Надо сказать, что подобные лихие фланговые удары — это сложнейшая операция, где командир должен постоянно держать руку «на пульсе», иначе успех очень легко оборачивается поражением. Можно представить его состояние. А губернатор Татищев звонил в штаб чуть ли не каждые пять минут. Причем ему уже сообщили, что красные отбиты, но он хотел услышать это лично от Слащева. Что, в общем, понятно — мы уже сталкивались с тем, что «достоверные сведения» на Гражданской войне были зачастую очень далеки от достоверности… В общем, уже на ночь глядя адъютант Слащева сотник Фрост явился в очередной раз: губернатор просит сообщить, что происходит на фронте? На что Слащев, который, возможно, уже начал отмечать победу (а выпить он любил), ответил: «Что же ты сам сказать ему не мог? Так передай, что вся тыловая сволочь может слезать с чемоданов».
Фрост был офицером очень исполнительным, но при этом начисто лишенным мозгов. Он все передал дословно. Паника потихоньку улеглась, зато начался скандал. Многие герои тыла сильно обиделись — тем более что эти слова попали в газеты…
Тут надо знать, что в тылу Деникина существовала определенная свобода прессы. Выходили газеты разных направлений — от меньшевистских до черносотенных. Вся эта столь милая либералам демократия обошлась белым очень дорого. Мало того, что все бесконечные разборки в белых верхах выносились на страницы прессы в виде поливания грязью конкурентов — так газеты, кроме того, еще и с настойчивостью идиотов распространяли всяческие слухи и прочую непроверенную информацию. Та же паника 24 января была вызвана, в числе прочего, и тем, что утром пресса сообщила о взятии красными Перекопа, снабдив материал соответствующими комментариями. Того очевидного факта, что во время войны никакой свободной прессы быть не должно по определению, ни деникинцы, ни Врангель так и не поняли. Какой-то порядок в этом деле последний попытался навести лишь в сентябре 1920 года. Принципы оказались дороже здравого смысла…
…Как бы то ни было, но красные были отбиты. По большому счету, эта победа продлила Гражданскую войну на Юге России еще на год. Впоследствии генерал Слащев комментировал этот факт на лекциях, читаемых уже красным курсантам, в таком ключе: дескать, да, это я нехорошо поступил. Но раз уж так получилось, давайте изучать, как это мне удалось…
Разумеется, Слащев понимал, что добился всего лишь передышки, и красные не оставят Крым в покое. Поэтому он начал укреплять оборону. Но отнюдь не путем
Как я уже сказал, никаких приличных дорог в эту часть Крыма не вело. Надвигавшаяся весенняя распутица грозила превратить доставку грузов в полный кошмар. К тому же возить грузы заставляли местных жителей на собственном транспорте, что, разумеется, не добавляло популярности белогвардейцам.
И тут Слащев узнал, что еще до войны в этих местах проводились изыскательские работы для постройки железной дороги на Перекоп. И генерал решил дорогу построить. Он вогнал к шок инженеров, которые заявили, что подобная задача невыполнима. На что Слащев отреагировал со свойственной ему непосредственностью: не хотите строить дорогу? Что ж, тогда возьмете винтовочки и пойдете на Перекоп защищать Крым от красных…
Такая перспектива заставила напрячь мозги. Все оказалось возможным. Дело-то в том, что инженеры были не военными, а гражданскими железнодорожниками. Они привыкли строить нормальные магистрали. Но Слащеву-то была нужна всего лишь времянка! Пускай поезда плетутся по ней со скоростью 10 километров в час — все ж лучше, чем на телегах.
К февралю железная дорога была построена. Интересно, что при ее строительстве применили технологию, до которой ранее почему-то никто не додумался (а вот сейчас только так и строят) — «с колес». Все необходимое — рельсы, шпалы и прочее — подвозили по уже проложенному пути.
Но одновременно навалилась еще одна проблема. Из-за чрезвычайно холодной зимы замерз Сиваш, который вообще-то обычно не замерзает из-за повышенной солености воды. А вот на этот раз, сволочь такая, замерз. То есть теперь на полуостров было куда больше путей, по которым туда могли проникнуть красные.
Главным для Слащева был вопрос: смогут ли большевики не просто пройти по льду, а протащить тяжелое вооружение? Прежде всего, пушки. Как известно, наступать с артиллерией или без нее — это очень большая разница. Поэтому по ночам генерал выезжал на лед Сиваша на сцепленной паре саней, груженных камнями, общим весом 45 пудов (738 килограммов) — примерно вес артиллерийской упряжки. Таким образом он проверял лед. Недруги в тылу отреагировали оперативно.
«Это мое действие было моими "друзьями" всех степеней освещено так: "После случайной победы Слащев допивается в своем штабе до того, что заставляет катать себя ночью по Сивашу в телегах, не давая спать солдатам". Когда это распространяли сторонники большевиков, я это понимал, они-то отлично знали, зачем я это делаю, мы тогда были врагами. Но когда это говорили наши "беспросветные" (у генералов нет просвета на погонах. — А. Щ.),не понимая, что большая разница: вторгнутся ли красные в Крым через лед сразу с артиллерией или без нее, — это уже было признаком либо слишком большой злобы, либо глупости».
(Я. Слащев)
Кстати, стоит отметить, что Слащев и в самом деле был большим любителем выпить. По некоторым сведениям, баловался он и кокаином. Но в отличие, скажем, от генерала Май-Маевского, эти вредные привычки не мешали ему выполнять служебные обязанности. В беспросветные запои он не впадал.
…Вообще подготовку Крыма к обороне Слащев отметил вопиющим «волюнтаризмом». К примеру, он «раскулачил» вещевые склады, чтобы одеть своих бойцов в зимнее обмундирование. Тут он покусился на святое! Дело в том, что, по словам Якова Александровича, «принципом Добровольческой армии было держать склады для оправдания наличия большого числа интендантов, а люди пускай мерзнут. Система эта привела к сдаче красным огромных складов Деникина». В самом деле, ВСЮР имела совершенно чудовищную по своим размерам интендантскую службу, добиться от которой чего-либо было невозможно. Но методы у Слащева были простые. Он не писал бумажек, он просто брал, что ему нужно. И получал очередной выговор, на который плевал.