Гражданское право. Общая часть. Учебное пособие в схемах
Шрифт:
Смысл каждого ответа вытекает только из связи его с вопросом, в этом проявляются одновременно и дискретность, и ситуативность, и континуальность текста. Особенно ярко континуальность обнаруживает себя в ответе 5, который, в принципе, может быть ответом не только на поставленный вопрос, ведь в нем никак не представлена отсылка к тексту вопроса. Читатель сам «достраивает» ответ 5, связывая его с вопросом, например, так: «Такая закалка позволяет не реагировать эмоционально на стресс, и поэтому с работой я справляюсь успешно». В этом ответе нет также ни имени (обратим внимание, например, на официальную, полную номинацию – имя, отчество, фамилия – в ответе 1 и разные степени «полуофициальности» в прочих ответах), ни оценочного портрета начальника – такие оценки присутствуют во всех предыдущих текстах, ни слов, входящих в тематические группы 'работа' (начальство, работаю; график, задания, проблемы; подчиненные; служба) и 'выживать' (спасение, выживаю, близко к сердцу не принимаю; сердечный приступ).
Представленные выше ответы являются «условно эквивалентными» по отношению к теме текста и к абстрактному образцу ответа, некоему содержательному «формуляру», в котором (в случае «КП») должны быть учтены следующие составляющие: ситуация (я, начальник, стресс) и способ реагирования на нее. Таким образом, тексты находятся в парадигматических отношениях. Но каждый из ответов выступает в качестве индивидуализирующей характеристики субъекта речи (каждый из них имеет свою «биографию»), воспринимающего объективный мир. Тексты расположены рядом на газетной полосе, связаны с вопросом, с которым они находятся в синтагматических отношениях. Интересно, что формальным адресатом ответов является корреспондент, задавший вопрос, однако «истинный» адресат, конечно, – читатель газеты, который пожелает соотнести опубликованные ответы со своим личным опытом «выживания на работе» (а также своим прогнозом футбольного матча или отношением к участковому).
1.3. Медиатекст
Современная наука признает, что тексты, посредством
Фрагмент учебника
В.З. Демьянков. Семиотика событийности в СМИ
«Текст журналиста отличается от текста художественной литературы и от научного текста нацеленностью на подачу событий в их актуальности. От СМИ мы ожидаем в первую очередь сообщений о новостях. Это типовое ожидание, отличающее СМИ от художественной литературы.
Объективность или необъективность сообщения сама по себе – пустой звук: объективность сообщения определяется только в социальном взаимодействии людей: фактическая ценность сообщения зависит от того, каков спрос на соответствующие факты и как эти факты подаются.
При этом необходимо учесть, что сообщения <…> являются результатом интерпретации и сами интерпретируются. Интерпретация текста предполагает определенный уровень „культуры чтения“, включая „менеджмент знаний“. <…> Благодаря особенностям такой системы восприятия язык СМИ и обладает „воздействующей функцией“» [Язык СМИ… 2004: 69].
Фрагмент учебника
Т.Г. Добросклонская. Язык средств массовой информации
«В современных условиях становления информационного общества особую актуальность приобретает изучение дискретных единиц медиапотока. Вне всякого сомнения, основной такой единицей является медиатекст, рамки которого позволяют объединить такие разноплановые и многоуровневые понятия, как газетная статья, радиопередача, телевизионные новости, Интернет-реклама и прочие виды продукции средств массовой информации. Появившись в 90-х годах XX века в англоязычной научной литературе, термин „медиатекст“ быстро распространился как в международных академических кругах, так и в национальных медиадискурсах. Быстрое закрепление концепции медиатекста в научном сознании было обусловлено всё возрастающим интересом исследователей к изучению проблем медиаречи, особенностей функционирования языка в сфере массовой коммуникации. <…>
Концепция медиатекста как объемного многоуровневого явления дополняется устойчивой системой параметров <…>:
– способ производства текста (авторский – коллегиальный);
– форма создания (устная – письменная);
– форма воспроизведения (устная – письменная);
– канал распространения (средство массовой информации – носитель: печать, радио, телевидение, Интернет);
– функционально-жанровый тип текста (новости, комментарий, публицистика (features), реклама);
– тематическая доминанта или принадлежность к тому или иному устойчивому медиатопику» [Добросклонская 2008: 29, 31].
1.4. «Семь критериев текстуальности»
Одной из наиболее известных зарубежных теорий, посвященных описанию общих свойств текста, является концепция Р.-А. де Богранда и В. Дресслера о семи «критериях текстуальности». Под текстуальностью понимается совокупность тех свойств (признаков, параметров), которые присущи тексту: 1) когезия, 2) когерентность, 3) интенциональность, 4) воспринимаемость, 5) информативность, 6) ситуативность, 7) интертекстуальность. Большинство свойств уже упомянуты в предыдущих разделах, теория позволит обобщить их. Представление теории дано, в частности, в монографии К.А. Филиппова.
Фрагмент книги
К. А. Филиппов. Лингвистика текста
«Когезия. Данный критерий затрагивает способ образования поверхностной структуры текста. Иными словами, это ответ на вопрос, каким образом соотносятся друг с другом компоненты текста, т. е. те слова, которые мы реально слышим (при восприятии устного текста) или видим (при восприятии письменного текста). <…> Компоненты поверхностной структуры текста соединяются друг с другом посредством грамматических форм и грамматических отношений. <…>
Стандартным примером когезивных отношений признаются отношения между местоимением и его антецедентом (прономинализация): Позвонил Пауль. Он приедет завтра. <…> Следующим средством является полная или частичная рекурренция (повтор): Пауль позвонил. Пауль очень взволнован… При эллипсисе: Я люблю тебя! – Я тебя тоже! – восполнение элинированных компонентов производится на основе содержательного единства описываемой ситуации. <…>
В качестве когезивных средств де Богранд и Дресслер называют также порядок слов, сочинительные средства связи, а также временные формы глагола.
Когерентность. Этот критерий охватывает чисто содержательные (точнее, когнитивные) взаимосвязи в тексте. <…> Когерентность текста основывается на смысловой непрерывности „мира текста“, т. е. смысловых отношений, лежащих в основе текста… „Мир текста“ не обязательно должен соответствовать реальному миру: речь идет о мире, заложенном в основу текста говорящим, его знанием и его интенциями. „Мир текста“ состоит из концептов и отношений между концептами. <…>
В примере У людей искусства особые амбиции. Искусник – это фамилия. Все восхищаются ее искусством. Это трехсложное слово. Программа отличается искусным оформлением. Искусницу зовут Катрин каждое предложение фрагмента содержит средства связи с другим предложением или другими предложениями. К ним относятся лексемы с общим корневым значением, а также местоимения. Тем не менее трудно усмотреть наличие общего смысла у этого фрагмента, потому что в нашем сознании отсутствует слепок подобных взаимосвязей в действительности. А раз смысловая непрерывность „мира текста“ нарушена, то нарушена и когерентность данного фрагмента. <…>
Интенциональность [14] . Под этим признаком понимается намерение производителя текста построить связный и содержательный текст. Этот текст служит определенной цели (например, сообщить кому-либо знание или достичь какой-либо конкретной цели). <…>
Воспринимаемость. Данный термин (как и интенциональность) пришел из теории речевых актов. <…> Под воспринимаемостью понимают ожидание реципиента получить связный и содержательный текст, который является для него нужным или значимым. Эти ожидания реципиента основываются на знакомстве с типами текста, социальным и культурным контекстом, избирательностью целей. <…> Воспринимаемость подразумевает также уместность в той или иной коммуникативной ситуации применяемых языковых средств. <…>
К достоинству приведенной выше трактовки интенциональности и воспринимаемости текста можно отнести уравнивание ролей двух участников акта коммуникации – говорящего лица и реципиента: и тот и другой являются активными партнерами по общению, в своем речевом поведении они учитывают индивидуальные особенности друг друга.
Информативность. Под этим термином понимают степень новизны или неожиданности для реципиента представленных текстовых элементов. <…>
Ситуативность. Текст всегда несет в себе отпечаток той ситуации, в которой он возникает и используется. Особенности ситуации диктуют определенные нормы коммуникативного поведения партнеров, например, при приветствиях, напоминаниях, при отдаче приказа и т. п. Говорящий должен правильно оценить ту или иную ситуацию, чтобы затем адекватно представить ее в тексте. <…>
Интертекстуальность. Данный критерий можно трактовать двояко: во-первых, как соотнесенность конкретного экземпляра текста с определенным типом текста и, во-вторых, как его соотнесенность с другим текстом / другими текстами.
Первый вариант трактовки данного признака в своей основе опирается на различные активно развиваемые ныне текстовые классификации, т. е. на выделение неких классов текстов, обладающих определенным (типичным) набором содержательных и/или формальных признаков (например, интервью, доклад, конспект и т. п.). <…>
Когда говорят об интертекстуальности как соотнесенности с другими текстами, то прежде всего имеют в виду такие специфические речевые жанры, как критика и пародии, весь смысл которых заключается в постоянном соотнесении одного речевого произведения с другим. Однако данная проблема, конечно, не исчерпывается изучением только критических и пародийных произведений. „Интертекстуализмы“ – так некоторые лингвисты называют сигналы-отсылки от одного текста к другому – начинают выдвигаться на передний план лингвистического интереса» [Филиппов 2003: 119–132].
14
Подробнее теория интенций рассмотрена в лекции 4 настоящего учебного пособия.
1.5. Дискуссии об интертекстуальности
В современной филологии не утихают споры о содержании термина «интертекстуальность» [15] . По словам В.Д. Мазо, «одним из первых в мире обзорно-аналитических исследований, посвященных учению об интертекстуальности как возможному разделу поэтики», является переведенная на русский язык в 2008 г. книга Натали Пьеге-Гро «Введение в теорию интертекстуальности» [16] . Понятие интертекстуальности связано с насущной во все времена филологической проблемой воспроизводимости как универсального свойства мысли и речи; при этом авторы считают важным разграничивать два типа «чужого слова» в тексте: воспроизводимость как «повторение в дискурсе общеизвестного, устоявшегося и потому утратившего свою свежесть, обреченного на автоматизм воспроизведения и восприятия», и интертекстуальность как «возобновление в индивидуальной дискурсной практике уже существующего, не освоенного всей лингвокультурой, а потому обладающего новизной на фоне общепринятого» [Хорохордина 2009: 33]. Любопытный анализ публицистического текста в этом аспекте приведен в следующей статье из журнала «Мир русского слова»:
15
«Термин „интертекстуальность“ возник сравнительно недавно: впервые этот неологизм, созданный Ю. Кристевой, прозвучал осенью 1966 г.
16
В аннотации книги, в частности, сказано: «В непрекращающейся дискуссии о теоретическом статусе интертекстуальности – дискуссии, в которой выдвигались самые разные точки зрения, – Натали Пьеге-Гро заняла позицию, взвешенность которой обеспечена неоспоримым фактом: пространство культуры – это место взаимоориентации и взаимодействия текстов, когда любой из них может быть прочитан как продукт впитывания и трансформации множества других текстов. Лейтмотив книги <…> – это вопрос: что же, в конечном счете, представляет собой интертекст – „продукт письма“ (то есть авторской, осознанной или неосознанной, интенциональности) или же „эффект чтения“, зависящий от неотъемлемой способности каждого из нас сопрягать самые различные смысловые инстанции, формирующие пространство культуры?» [Пьеге-Гро 2008: 4].
Фрагмент статьи
О.В. Хорохордина. «Чужое» в текстовой деятельности
«Итак, что и как воспроизводится в дискурсе? Обратимся к примеру.
„Строительство транспортных коридоров в 2005 году будет продолжено
Петр Великий, прорубив на Северо-Западе России окно в Европу, рассчитывал, что это подтянет страну до уровня цивилизованного мира. Но одна из двух вечных российских бед – дороги, вернее их отсутствие, снижали значимость выхода к Балтийскому морю. Три века понадобилось, чтобы преодолеть обе российские беды, и только сейчас балтийский транспортный коридор готовится связать Европу с Дальним Востоком и Южно-азиатскими странами.
С подробностями – Вячеслав Чуманов“ (Вести. 10.01.2005. <…>)
Возникает вопрос: не будь нам известно, откуда взят этот фрагмент, что могли бы мы сказать о его происхождении?
Содержание – информация об актуальном событии и комментарий к нему, равно как соединение в речи ориентации на чередование стандарта (транспортный коридор; подтянет… до уровня; цивилизованного мира; вернее… отсутствие; снижали значимость…;… понадобилось, чтобы…, и только сейчас… готовится + инфинитив) с экспрессивными формами (прорубив… окно в Европу; одна из двух вечных российских бед – дороги)обнаруживает связь данного текста со СМИ; наличие фразы: „С подробностями – Вячеслав Чуманов“, типичной для современных новостных передач, свидетельствует о том, что перед нами фрагмент речи ведущего новостной передачи; наличие же заголовка, используемого в качестве анонса в новостных радио– и телепередачах, но обычно не воспроизводимого вместе с текстом о конкретном сюжете в общем потоке новостей, указывает на письменный характер данного текста, тем самым позволяя идентифицировать текст как фрагмент интернет-версии новостной передачи.
Таким образом, типовое содержание, его типовое языковое воплощение и типовые элементы речевой композиции, иными словами, регулярно воспроизводимые жанрово-стилевые индикаторы, позволяют любому современному россиянину, пользующемуся Интернетом, безошибочно определить источник данного текстового фрагмента.
Налицо, с одной стороны, воспроизведение в индивидуальном дискурсе единиц семантико-строевого уровня языковой личности [17] современного представителя русской лингвокультуры. Этот уровень „является продуктом переработки речевого опыта человека, в его поверхностном ярусе должны храниться единицы разной протяженности – от готовых словоформ до типовых фраз, частотность употребления которых приводит к целостному „переживанию“ последних без расчленения их на составляющие элементы“ [18] . С другой стороны, в текстовой деятельности проявляется глубинный ярус (лингвокогнитивный уровень языковой личности) через воспроизведение фрагментов языковой модели мира, характерных для типичного современного представителя русской лингвокультуры.
Одним из средств хранения языковой картины мира в сознании и воплощения её в дискурсе являются прецедентные феномены, такие как прецедентные имена (например, Петр Великий), прецедентные высказывания (например: „В России две беды – дороги и дураки“), прецедентные ситуации, часто вербализуемые в дискурсе прецедентными именами и/или высказываниями (например: „В Европу прорубил окно“). <…> Автоматизм операций с прецедентными феноменами в текстовой деятельности позволяет авторам использовать их, не теряя уверенности, что речевой продукт будет и без особых усилий интерпретирован средним представителем данной лингвокультуры, в том числе и параллельно со звучанием речи (анализируемый пример текста имел изначально устную форму представления, для которой, как известно, характерна необратимость). Фраза: „Три века понадобилось, чтобы преодолеть обе российские беды, и только сейчас балтийский транспортный коридор готовится связать Европу с Дальним Востоком и Южно-азиатскими странами“ – предполагает, что слушатель знает, что Россия получила выход к Балтийскому морю в начале XVIII века, а также поймет, о каких двух российских бедах идет речь» [Хорохордина 2009: 33,34].
17
Термин Ю.Н. Караулова (см.: Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. С. 36 и след.) [сноска здесь и далее автора статьи. – О.Т.,Н.К.].
18
Залевская А.А. Слово в лексиконе человека. М., 1990. С. 76.
Итак, интертекстуализмы часто включаются в ряд так называемых прецедентных феноменов – особого рода знаков, «вербализуемых феноменов»: 1) которые хорошо знакомы всем представителям национально-лингвокультурного сообщества; 2) которые актуальны в когнитивном (познавательном и эмоциональном) плане; 3) обращение (апелляция) к которым постоянно возобновляется в речи представителей того или иного национально-лингвокультурного сообщества [Красных 2003: 170]. Среди авторов теории прецедентности в первую очередь называют В.В. Красных.
Фрагмент книги
В.В. Красных. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?
«Прецедентная ситуация (ПС) – некая „эталонная“, „идеальная“ ситуация, связанная с набором определенных коннотаций. <…> Означающим ПС могут быть прецедентное высказывание или прецедентное имя (например, Ходынка, Смутное время)или не прецедентный феномен (яблоко, соблазнение, познание, изгнание – как атрибуты одной ситуации).
Прецедентный текст (ПТ) – законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности. <…> Обращение к ПТ может многократно возобновляться в процессе коммуникации через связанные с этим текстом прецедентные высказывания или прецедентные имена. К числу прецедентных текстов принадлежат произведения художественной литературы (например, „'Евгений Онегин“, „Война и мир“), тексты песен, рекламы, анекдотов, политические публицистические тексты и т. д.
Прецедентное имя (ПИ) – индивидуальное имя, связанное или с широко известным текстом (например, Печорин, Теркин), или с прецедентной ситуацией (например, Иван Сусанин, Стаханов) <…> ПИ может состоять из одного (например, Ломоносов, Кутузов)или более элементов (Павлик Морозов, Баба Яга), обозначая при этом одно понятие [19] .
Прецедентное высказывание (ПВ) – репродуцируемый продукт речемыслительной деятельности; законченная и самодостаточная единица, которая может быть или не быть предикативной. <…> К числу ПВ принадлежат цитаты из текстов различного характера (например, Не спится, няня! Кто виноват? и Что делать? Ждем-с!), а также пословицы (например, Тише едешь – дальше будешь)» [Красных 2003:172–173].
19
См. типологию прецедентных имен, используемых в российских СМИ, в аксиологическом аспекте: 1. Несущие пейоративную оценку («Интерес масс-медиа притягивают прежде всего отрицательно оцениваемые события: Шариков, Держиморда, „дети лейтенанта Шмидта“, Молчалин» и др.). 2. Несущие мелиоративную оценку (Данко, Золушка, Наташа Ростова и др.). 3. «Большинство ПИ литературного происхождения (и их производных) обладают неоднозначной (диффузной)оценочностью, однозначно дифференцируемой лишь в контексте. Оценка зависит от идеологической направленности издания (отражающей идеологически маркированную, социально-групповую систему ценностей), а также от сложности литературного образа <…>, но при всей неоднозначности оценки в текстах СМИ преобладает пейоративная оценка (Остап Бендер, Дон Кихот, Павка Корчагин, Карлсон и др.). Неоднозначность оценки в некоторых случаях служит предметом публицистического осмысления: <…> главный водораздел в интерпретациях донкихотства проходит по линии: положительный или отрицательный герой, образец для подражания или объект для насмешек (Вестник Европы. 2005. № 16). В некоторых случаях наблюдается синтез пейоративной рациональной оценки и мелиоративной эмоциональной (Бендер на рациональном уровне – мошенник, проходимец, плут, на эмоциональном – любимый аудиторией персонаж; в СМИ положительно оцениваются его талант, предприимчивость, юмор, самоирония, находчивость и т. д.)» [Русский язык… 2007: 537].