Гречишный мёд
Шрифт:
Глубокий выдох и такой родной голос:
— Макс... — Тотчас же тёплые руки обхватили его плечи. — Что с тобой?
«Она», — с облегчением подумал Максим. Он тяжело дышал, ещё приходя в себя после ночного кошмара. Ульяна села рядом на кровать, прижала его голову к своей груди, гладя по влажным от пота волосам. Он чувствовал запах ее кожи — горячий и пряный, и ему так хотелось попробовать ее на вкус.
— Ну-ну... — девушка ещё теснее прижала его к себе.
Сначала осторожно, словно боясь, что она оттолкнёт его, Макс коснулся ее ключицы губами. Осмелившись,
Она дрожала в его руках, а его губы продолжали свой горячий танец по шее, плечам, ниже...
— Ульяна, позволь мне... — на миг отрываясь, прошептал он. Глаза девушки заволокло дымкой страсти, слегка приоткрытые губы словно ждали, когда он вкусит их. — ... красивая. Моя. Мой гречишный мёд...
Максим не сразу понял, что все вдруг изменилось. Тело девушки напряглось, она отпрянула от него, отцепляя его руки от своих бёдер.
— Максим Викторович, — вскочила, в растерянности поправляя бретельки ночной сорочки, поискала глазами пистолет. — Простите...
Мужчина смотрел на неё снизу вверх — смущённую, с разметавшимися по плечам длинными волосами, в глазах смятение.
— Твою мать... — он выругался, обхватил голову руками. — Какого черта ты здесь делаешь?! Что ты творишь со мной вообще? Ты хоть представляешь?
Максим встал. Девушка отступила к двери, одной рукой сжимая оружие, а другой стиснув на груди ночнушку. Ее взгляд непроизвольно упёрся в его колом стоящий орган, распирающий боксеры.
Ульяна судорожно сглотнула.
— Вы... вы кричали. Я думала...
— Надо думать, прежде чем заходить в спальню к одинокому мужчине, — он кивнул, указывая на доказательство своего возбуждения.
Он криво усмехнулся, заметив, как сверкнули глаза девушки.
— Вы тоже не один раз врывались ко мне, — голос Ульяны сорвался.
Как же ему нравилось поддевать ее. Макс просто балдел от того, как эта упрямица задирает подбородок. Если уж ему, кроме этого, ничего сегодня не светит, то он хоть подразнит ее. В конце концов, почему бы Ульяне не признать, что она тоже хочет его. Макс читал явное желание в ее глазах.
Он вплотную подошёл к ней, так, что мог чувствовать жар ее тела.
— Ты же не будешь стрелять в меня? — он осторожно вытащил из ее руки оружие.
— Макс... — выдохнула она.
Вот они — ее губы, такие горячие и трепещущие. Она безуспешно пыталась оттолкнуть его, но руки ее перестали слушаться, сопротивление ослабевало, а ладони уже со страстью скользили по груди мужчины. Максим провёл языком по ее нижней губе, пробуя, слегка втянул, вызвав слабый стон в ответ. Затем накрыл ртом ее губы, чуть посасывая. Язык медленно проник внутрь, прошёлся по горячей внутренней поверхности. Ульяна уже не могла сопротивляться — ее язык встретился с его языком, кружась в дикой пляске страсти.
— Максим Викторович... —
— Никогда не называй меня так, слышишь? Для тебя я Макс, понятно?
Он вновь приник к ее губам, жадно сминая их, тиская, уже жёстче и с нетерпением. Бретельки ночной сорочки упали, почти обнажая грудь.
— Не надо, не надо, я прошу тебя…
Макс не хотел ее слышать. Он словно сошёл с ума. Вдруг понял, что все эти годы скучал по этому сладостному телу, хотел целовать только ее — эту девушку, и что все, кто были до неё и после — шелуха, не стоящая внимания.
Ульяна всё-таки нашла в себе силы и оттолкнула его, и, быстро открыв дверь, шмыгнула к себе. Макс остался стоять с глупой мечтательной улыбкой на слегка припухших от поцелуев губах.
Глава 28
Я долго стояла в душе под почти холодной водой, пытаясь остудить внутренний жар. Где-то в голове отчаянно бился сигнал об опасности, мигала красная лампочка — мне необходимо отказаться от работы с этим клиентом... но, черт побери, я не хотела уходить от него. Почему-то казалось, что только я могу защитить Максима от любой грозящей ему опасности.
Весь вбитый в меня за последние семь лет холодный профессионализм сгинул в единый момент. Должна была признать, что никчемный телохранитель, но только пусть об этом буду знать я одна.
Дрожа от холода, вышла из душевой кабины и закуталась в огромное полотенце. Ещё раннее утро, и я подумала, что небольшая прогулка по окрестностям будет самое то, что надо, прояснит мой мозг.
Я позвала Весну, и она, лениво потягиваясь, вылезла из-под стола. Совсем старая стала, морда седая, мутноватые от катаракты глаза. Я оделась в спортивный костюм и кроссовки, потрепала верную псину между ушей и, прихватив с собой пару теннисных мячиков, мы отправились на прогулку.
Решила, что пробежки в пару километров будет достаточно для моей старушки Весны. Затем я собиралась позаниматься в спортивном зале. Надеялась, что успею все это до завтрака, потому что сразу после него у Максима запланированы встречи.
Как же я соскучилась по физическим упражнениям! У меня никогда не было перерыва в занятиях больше одного дня, а тут уже половина недели прошла. Хороший личник должен постоянно быть в отличной форме, постоянно тренироваться, несмотря на то, что за всю карьеру вряд ли удастся хоть раз применить оружие или приемы рукопашного боя. Просто всегда нужно быть начеку.
Наконец, я спустилась в спортивный зал. Небольшой, конечно, но для меня достаточно. Вот и долгожданная боксерская груша, зависшая в ожидании моих направленных ударов, маты, где я стану отрабатывать кувырки и броски. Жаль только бросать мне здесь некого.
Оставив Весну на пороге, я закрыла дверь, стянула толстовку, оставшись в спортивной майке. Начала с растяжки. Затем, немного побила грушу ногами. Пока наносила по ней удары, напрочь забыла про завтрак и все на свете. Перед глазами стояла наглая ухмыляющаяся рожа Макса, и я старалась вкладывать больше силы в каждый удар.