Грех и другие рассказы

Прилепин Захар

Жорик Жила работает в администрации и отгрохал на новом порядке двухэтажный дом.

Лиля четырежды была замужем, детей у нее нет. Она очень добрая, работает медсестрой и ходит в церковь. Ест до сих пор мало, но водки иногда может выпить — просто, по-мужски, не морщась.

А Славчук лежит со своим зубом под землей, и про детей своих, я знаю, он все наврал. Не было в нем никакого смысла.

Блядский рассказ

Вообще говоря, женщин не интересует секс. Прогулка в поисках

новых, изящных перчаток или посещение теплого, тихого, призрачного кафе — лишь это по-настоящему соблазнительно.

Мужчины думают, что женщин интересует секс. А женщин интересуют мужчины. Все остальное из шалости или от жалости.

Женщины думают, что мужчин интересуют женщины. А мужчин интересует секс. Все иное по случайности или в припадке легкого заблуждения, которое, впрочем, может продлиться целую жизнь.

На этом межполовые различия заканчиваются.

Когда-то я не знал этих смешных истин и был несчастен.

Братика моего, напротив, подобные вопросы не волновали никогда, он твердо знал, что интересует его, и никоим образом не пытался соразмерить свои желания с чужими.

В тот вечер нам для начала хотелось алкоголя, и мы его нашли. Нас было трое; третьим оказался товарищ Рубчик.

Братик в то время еще не убил окончательно свое здоровье и мог выпить. Рубчик еще не смирился с истиной, что пить ему нельзя ни при каких условиях, даже на собственных поминках.

Так все и началось — на кухне, вполне прозаично, под вареную колбасу и черный хлебушек.

Мы употребили бутылку водки и вскоре обнаружили на столе вторую. К ее завершению жесты Рубчика стали размашисты и неопрятны, он лихо смахнул на пол чашку и, потянувшись вослед многочисленным осколкам, обронил банку майонеза. Мы заругали его, он огорчился и убрел, путаясь в ногах, в большую комнату. Упал там на диван, пепельница на груди, прокушенный фильтр в углу опечаленных губ.

Мы с братиком прошли на балкон, сигареты в зубах, глаза взгальные, смех дурацкий. Заприметили на соседнем балконе трех девушек и стали делать им всевозможные знаки. Они поначалу откликались, в основном смехом, но потом неожиданно раздумали и ушли в квартиру, ни ответа, ни фига.

Братик отправился к Рубчику и в шутку пнул его ногой, Рубчик откликнулся вяло, хоть и матом.

Вооружившись телефоном, братик стал набирать поочередно Людку, Клавку, Надьку и Верку, но никого не обнаружил на месте.

— Что за фигня, — возмущался братик. — Твари мои разбрелися...

Минуту мы сидели молча.

— Сейчас мы еще найдем водки... у мамки где-то есть заначка, — посулился братик и полез на стул, чтобы заглянуть в дальние углы шкафа.

На братика откуда-то посыпались многочисленные газеты, следом посыпался он сам и с грохотом очутился на полу.

— О, глянь, — сказал братик, рассматривая газетный лист. — Не, ты глянь. Вот она сейчас и будет нас развлекать.

Заинтригованный, я потянул у братика газету, хотя он вовсе не хотел с ней расставаться, и мне пришлось немножко рвануть

на себя край, как раз так, что лист разошелся пополам.

— Ты чего творишь? — всполошился братик, вскочил с пола, ногой смел газеты в угол, отобрал у меня половину газетного листа и сразу же начал соединять его с оставшимся в кулаке.

— Как раз на нужном месте порвал... Телефон теперь не разобрать...

— Ты всерьез думаешь, что сюда приедет та самая девушка, что изображена на фото? — полюбопытствовал я.

— А по фигу, — сказал братик и снова пошел за телефоном.

Он обустроился за столом, сдвинув корки и сырки, сложил два листа, потом недолго сидел, разглядывая разрыв и раздумывая. Наконец набрал номер.

— Алло? — спросил. — Девушка по вызову? Сам пошел на хер.

Братик положил трубку и сделал вывод:

— Все-таки восьмерка тут, а не шестерка.

Помолчав секунду, пояснил итог предыдущего звонка:

— Не туда попал... Мужик не согласился, что он девушка по вызову.

Я снова отправился курить, мне как-то не очень все это нравилось, потому что вроде надо было уже уйти куда-нибудь, а уходить не хотелось, отчего становилось еще противнее.

— Слушай, а у меня денег не хватает, — вдруг спохватился объявившийся на балконе братик. — У тебя есть?

Порывшись в карманах, я нашел какую-то мелочь.

— Сторгуемся, — сказал братик, запихивая непересчитанные купюры в карман.

Когда взвизгнул дверной звонок, у меня резко заспешило сердце, даже в затылке отдалось несколько раз, и щеки стали жаркими.

Я так и не вернулся с балкона и стоял там затаившись, переступая с одной глупой ноги на вторую.

Входная дверь, раскрытая братиком, долго запускала сквозняк, но наконец захлопнулась. Я уже ожидал услышать голоса: вкрадчивый женский и наглый мужской, но ничего не услышал, вместо этого примчал сам братик.

— Ухарь какой-то заходил, — поведал он. — Сейчас девушку из машины приведет. Только ему проверить надо, нет ли в доме еще людей... Боятся групповухи... Надо Рубчика спрятать. И тебя.

Мы обернулись к Рубчику, тот безмятежно спал.

— Рубило! — тронул его братик. Но тщетно. Товарищ лежал недвижный, словно дерево.

— Может, его в одежный шкаф поставить? — предложил я.

— Представляешь, как он выпадет в самый замечательный момент... — ответил братик. — Прямо на нас... — добавил он, прикинув расстояние от шкафа до постели.

Мы еще раз оглядели комнату: Рубчика спрятать было откровенно некуда.

— О! — осенило братика. — В малой комнате диван можно разложить: Рубчика сунуть в ящик для белья, а диван опять сложить.

— Отличная идея, — сказал я.

Мы подняли Рубчика и понесли. Он оказался восхитительно тяжелым.

В малой комнате, кряхтя, опустили безответное тело на пол. Раскрыли зев дивана, извлекли оттуда простыни и одеяла, заложили внутрь Рубчика. Он был невысок, худощав и вполне органично смотрелся в деревянном ящике: как мумия.