Грехи ангелов
Шрифт:
Под его дорогой шелковой рубашкой, обтягивающей широкую спину, угадывались крепкие мышцы, которые, наверное, смотрелись весьма впечатляюще, когда он раздевался. Эти мышцы, надо думать, чрезвычайно ритмично напрягались и расслаблялись, когда он занимался любовью с Люси…
Попрошайка злобно заматерился, когда Дрю продефилировал мимо него, не потрудившись бросить в жадно протянутую ладонь хотя бы четвертак, но Дрю только рассмеялся в ответ. Наконец-то он был дома. В милом сердцу Нью-Йорке.
В одной из этих трущоб обитал Олег Бергман. Это был район, где прямо посреди улицы, ржавея и разваливаясь, стояли брошенные трамвайные вагоны, а у обочин гнили старые ничейные автомобили.
Дрю, конечно, догадывался, что если появится здесь душным невыносимо жарким летним днем, то одежда мгновенно станет липкой от пота и противно пристанет к телу. Немногим лучше чувствовали себя черномазые и пуэрториканцы, часами присиживающие на улице, а также детвора, кувыркающаяся под бьющей вверх струей пожарного гидранта — этого фонтана для бедных. Все это напоминало ему его собственное детство, о котором он, впрочем, старался вовсе не вспоминать.
Прошлой ночью его мучили ужасные кошмары, от которых он с трудом пробудился, чувствуя, как его прошибает холодный пот. Виной всему был его неугомонный дружок, который беспокойно ворочался у него между ног.
Он включил ночник, стоявший около кровати, и обнаружил, что простыня, а также его собственные бедра и ягодицы мокрые и липкие, словно он во сне наделал под себя. К тому же в висках у него немилосердно стучало, а к горлу поднималась тошнота. Если бы не упаковка банок кока-колы, которой он запасся накануне в баре на Таймс-сквер, то он, пожалуй, сошел бы с ума в этом тесном, как гроб, душном гостиничном номере. Банка обыкновенной кока-колы показалась ему подарком доброго ангела-спасителя, явившегося прямо с небес.
Жадно глотая живительную влагу, Дрю на миг увидел перед собой мать. Ее руки гладили его грудь, и он даже почувствовал головокружительный запах лаванды, когда она придвинулась вплотную.
Бессознательно сжимая кулаки, он шел по тротуару, стараясь не угодить ногой в какую-нибудь яму или трещину, которых здесь было предостаточно.
Перед домом, где жил Олег Бергман, красовалась огромная лужища, через которую в качестве мостка была переброшена доска. Когда Дрю дошел до середины доски, она прогнулась и его новые туфли погрузились в грязь.
— Черт! — выругался Дрю, обводя взглядом десятки пыльных окошек и ободранные стены, испещренные кричащими надписями и рисунками. — Чего ради я так надрываюсь?..
Квартира, в которой Дрю встретил старик лет семидесяти пяти, выглядела еще более обветшалой, чем ее хозяин. Дрю поморщился. В захламленной комнате стояла вонь — здесь пахло застарелым потом, табаком и мочой. В картонных коробках лежали кипы газетных вырезок и старые театральные и кинематографические журналы, а в открытом чемодане — толстые пачки черно-белых фотографий.
— Присаживайтесь, пожалуйста…
В комнате было всего два кресла. В одно из них уселся Бергман. У него было маленькое высохшее тельце и большая лысая голова, которая склонилась набок, когда он взглянул на Дрю.
— Благодарю вас…
Дрю сел и перевел взгляд на старика. Он всей душой надеялся, что никогда не превратится в подобное отвратительное создание со старушечьим лицом, покрытым бесчисленными полопавшимися капиллярами, с опухшими серыми веками и с щелками вместо глаз. Физиономия словно из фильма ужасов.
— Вы, стало быть, желаете разузнать об одной из моих девочек? — осведомился старик.
Дрю кивнул.
— А ваш частный детектив сказал вам о том, сколько это будет стоить?
— Сто долларов.
— Двести! Вы, видно, плохо расслышали.
— О'кей!
Бергман терпеливо дождался, пока Дрю выложит перед ним деньги.
— Как ее тогда звали? — спросил старик.
— Джонс… Это все, что мне известно.
Старик с усилием засопел.
— Дайте подумать… — Он вздохнул. — А чем она занималась? Какого цвета у нее были волосы? Сколько ей было лет?
— Она работала стриптизершей, и у нее были рыжие волосы. А лет ей было, я думаю, около двадцати.
— Где это было?
— Может, в Лос-Анджелесе. Может, здесь, в Нью-Йорке, — пожал плечами Дрю.
— Сколько лет тому назад?
— Может, лет двадцать пять…
— О Господи! — проворчал старик и остро взглянул на Дрю. — Налейте-ка мне. — Он кивнул на маленький холодильник. — Там в бутылке из-под красного вина есть отличный джин.
Дрю прошел в ту половину комнаты, которая служила кухонькой, и достал джин. Около кресла, в котором сидел Бергман, прямо на полу стоял маленький стаканчик. Он поднял его и подал Бергману, а сам стал отвинчивать пробку.
— Успокойтесь, юноша. У вас так дрожат руки, что вы, пожалуй, расплещете весь джин мне на штаны! — сказал старик.
Он одним глотком осушил стаканчик и отдал его Дрю.
— Она использовала еще какое-нибудь имя?
— Может быть… Я не знаю.
Бергман вздохнул.
— Так вы говорите: Джонс…
— Точно.
— Большая?
Дрю нахмурился, недоуменно глядя на старика.
— У нее большая? — нетерпеливо сказал старик, делая красноречивый жест руками.
— О да, пожалуй…
— Тогда посмотрите в той коробке… — Старик неопределенно махнул рукой. — На ней эмблема «Пепси-колы»…
Несмотря на то что снаружи коробка была покрыта толстым слоем пыли, внутри все было в образцовом порядке: аккуратные папки разложены в алфавитном порядке. Каждое личное дело содержало фотографию в полный рост и подробное описание, которое заканчивалось итоговой оценкой по десятибалльной шкале.