Грехи ассасина
Шрифт:
Белый ударил его.
Нарушитель скорости устоял на ногах. Возможно, он совершил ошибку. С тактической точки зрения сейчас следовало упасть, однако бывший фидаин начинал терять терпение.
Джерри-Ли, наклонив голову, уставился на Раккима. Видимо, он обладал неплохой интуицией, но забывал к ней прислушаться. За его спиной мигал синий свет, и лицо рейнджера частично скрывалось в тени.
— Нам нужен код. Быстро.
Нарушитель проглотил комок в горле.
— Код… код — семь-восемь-четыре-пять-пять.
Белый рейнджер приподнял стетсон.
— Большое спасибо.
Чернокожий
— Залезай, идиот. — Он ткнул пальцем в грудь Лео.
Толстяк вопросительно взглянул на Раккима.
— Делай, что они говорят. — Бывший фидаин пошевелил запястьем. Нож привычно скользнул в ладонь. — Все будет в порядке. Эти добрые люди позаботятся о тебе.
— Не хочу туда залезать, — заскулил Лео. — Я боюсь темноты.
Чернокожий схватил юношу за шиворот, подтащил к автомобилю и швырнул в багажник.
— Пожалуйста… — пробормотал толстяк.
Дэрил захлопнул крышку.
— Чуть не забыл, — щелкнул пальцами Джерри-Ли, улыбаясь Раккиму. — Мне нужно устройство слежения. Не хочу, чтобы этот идиот сбежал. — Он выхватил пистолет. Очень быстро. Вероятно, долго тренировался в казармах. — Хорошие слуги не задерживаются. Не могу понять почему.
Бывший фидаин поднял руки.
— Да-да, конечно. Я сделаю все, что скажете.
— Правда, все? — Белый рейнджер прицелился Раккиму в лоб. — А ты, оказывается, добрый парень и всегда готов услужить.
— А что мне еще остается делать?
Джерри-Ли обнажил весь набор крупных белоснежных зубов, отчего синий свет на крыше патрульной машины как будто замигал вдвое чаще.
— Именно. А что тебе еще остается делать?
— Хватит с ним возиться. — Чернокожий сел за руль. — Выбивай из него дерьмо, ехать пора. Фэй подает бифштекс из буйвола только до трех ночи.
Ракким скользнул глазами по вене на горле белого рейнджера. Пульс около восьмидесяти пяти — девяноста ударов в минуту. Время еще оставалось.
Джерри-Ли не опускал пистолет.
— Отдай прибор, и я обещаю произнести над тобой несколько слов, когда все закончится. Слово даю, у тебя будут хорошие похороны. Я — дьякон. — Он усмехнулся, снова продемонстрировав белые зубы в синем освещении. — Представь себе, я читаю заупокойные молитвы не только над освященной землей.
Ракким медленно, держа двумя пальцами, протянул ему устройство слежения. Остальные пальцы сомкнулись на рукояти прижатого к предплечью ножа.
Патрульная машина нетерпеливо забибикала.
— Дэрил торопит, — пояснил белый рейнджер. — А я лично к этому бифштексу из буйвола совершенно равнодушен, — добавил он, собираясь взять прибор.
Ракким ударил его по руке в момент выстрела, тем же движением рассек горло Джерри-Ли и метнулся к автомобилю. Чернокожий пытался достать пистолет, выскочить наружу, однако карбопластовый клинок, разнеся пуленепробиваемое стекло на тучу осколков, вонзился ему в шею.
Вздох Дэрила прозвучал необычайно громко. Веки его затрепетали крыльями мотылька.
Ракким выдернул нож. Кровь блюстителя порядка хлынула ему на руку. Теплая, но быстро остывающая в прохладном ночном воздухе. Люди умирают так быстро, так быстро теряют тепло… Бывший
Тот ничком лежал в пыли. Джерри-Ли, кажется, так звал его напарник. Кровь белого рейнджера казалась черной в лунном свете. Черное зеркало, отражающее звезды. Джерри-Ли и Дэрил. Приятно знать имена тех, у кого забрал жизнь. Ракким вздрогнул. Откуда это? Раньше он не стремился выяснить, как звали мертвых. Не считал убийство удачным ходом. Оно вообще не имело отношения к подсчету очков, и прибегать к нему следовало лишь в качестве последнего средства. По крайней мере, раньше. Ракким вытер руки о траву, затем принялся чистить их песком, тщательно обдумывая происшедшее. Глаза постепенно привыкали к темноте, и он вполне мог различить бегущую мимо реку. Чуть погодя в корнях мангровых зарослей возле берега бывший фидаин заметил торчащую из воды… крышку капота. Самый край. Сколько же автомобилей утопили рейнджеры, сколько трупов унесло течением? Оглянувшись на Джерри-Ли, он сплюнул.
Лео продолжал орать.
Ракким уже подходил к патрульной машине, когда багажник распахнулся. Выкатившись на землю с горстью проводов в кулаке, толстяк стал ловить воздух широко открытым ртом. Ему каким-то образом удалось отключить замок.
Отдышавшись, юноша увидел тело белого рейнджера. Следом за ним — окровавленный труп в салоне. У него подкосились ноги.
— Рикки, что ты наделал?
16
— Не могу поверить… не могу поверить, что ты это сделал. — Лео стучал зубами от холодного влажного ветра. Он опустил голову на ладони. — Зачем я позволил отцу уговорить себя участвовать в этом?
Вот нытик. Ракким привалился к спинке сиденья, ведя машину одной рукой. Верх он откинул еще на поляне. Фары «кади» единственные освещали ночную дорогу. Звезды, не поддающиеся исчислению, рассыпались по ясному небу. Бескрайние поля люцерны и сахарной свеклы наполняли воздух сладковатым ароматом. Сверчки выводили бесконечные завораживающие песни любви. В какой-то момент Ракким даже стал подпевать им, слившись с ними в единое целое. Никаких пределов. Никаких границ. Как он любил юг!
Лео внимательно посмотрел на бывшего фидаина.
— Ты их убил.
Ракким повернул к нему голову.
— Не стоит благодарности.
— Я не просил о помощи. Кроме того, ты сам виноват. Ты должен был выехать из города по окружной дороге.
— Пропустил поворот.
— Веселишься? — У Лео задрожали губы. — Что может быть смешного в смерти блюстителей закона.
— Они были не блюстителями закона, а бандитами со значками блюстителей закона.
Завывая двенадцатицилиндровым двигателем, машина неслась по дороге с плавностью курьерского поезда. Игнорировать выпады толстяка труда не составляло, а вот отмахнуться от вопросов, заданных самому себе, оказалось куда сложнее. Почему он так поступил? А главное, почему он испытал удовольствие? На обочине промелькнула облупившая вывеска: «ЗАКУСОЧНАЯ „ПИГГЛИ-ВИГГЛИ“ — ГОРЯЧИЕ БЛЮДА, ХОЛОДНОЕ ПИВО, ДЕСЯТЬ МИЛЬ».