Грехи людские
Шрифт:
Он принялся ласкать се напряженный сосок, стараясь возбудить Жюльенну.
– Не уверена, что ты занялся подходящим делом, – томно проговорила она, и ее взгляд подернулся желанием. – Но раз уж тебе так интересно...
Дерри потянулся губами к ее груди, и Жюльенна чувственно засмеялась.
– Это Элизабет Гарланд, cheri. Вот уж никогда бы не подумала, что она сможет отважиться на такой шаг! Элизабет мне всегда казалась типичной чопорной англичанкой! И вдруг такое безрассудство!
– Мы, англичане, – Дерри притянул Жюльенну к себе и прижал ее своим телом к полу, отчего его
– Милый! – прошептала она, прижимаясь теснее к Дерри. Ее глаза были закрыты, губы призывно разомкнулись. – О, как хорошо, любовь моя... Как мне хорошо с тобой...
На следующий день Элен навестила Тома. Потом она приехала к нему в больницу еще раз. Она чувствовала чудовищную усталость. Том отказывался хотя бы еще на один день остаться в больнице, и Элен потребовалась вся сила убеждения, чтобы уговорить его. Его рана оказалась не слишком серьезной. Перебитый нос, после того как заживет, наверное, будет слегка деформирован, но добродушное лицо Тома и без того несколько грубовато, так что общее впечатление от этого едва ли изменится. Сломанные ребра перевязаны, а рана на груди зашита. Но его моральное состояние значительно уступало физическому.
– Я непременно должен увидеться с Ламун! – отчаянно сказал он Элен, увидев ее в своей палате. – Должен убедиться, что с ней все в порядке.
– Да ничего с ней не случится, – в который раз произнесла Элен. – Ты же сам мне говорил, что шофер просто оттащил ее подальше от места потасовки.
Том ударил кулаком по матрасу, его глаза гневно сверкали.
– А ведь она отчаянно сопротивлялась! С ней могло произойти все, что угодно! Придурок, что намеревался меня убить, чтобы полновластно распоряжаться дочерью, едва ли будет с ней церемониться. О, черт возьми! – Он взъерошил волосы. – А я, идиот, валяюсь здесь! И даже пальцем не в состоянии пошевельнуть, чтобы помочь ей!
– Да ведь тогда ты был почти без сознания! – убеждала его Элен. – Когда прибыла полиция, ты лежал без чувств под тем жутким китайцем, что придавил тебя к земле! Как же ты смог бы помочь ей?
Том свесил ноги с кровати и скорчился от боли в сломанных ребрах. Элен положила руки ему на плечи.
– Полежи спокойно, – твердо сказала она. – По крайней мере до завтрашнего утра ты должен остаться здесь. Да и потом не нужно торопиться. Ты же не сможешь явиться в дом к Шенгу и потребовать, чтобы он отдал тебе дочь! Ни к чему хорошему это все равно не приведет, сам отлично понимаешь.
– Но мне обязательно нужно знать, где она и что с ней! – отчаянно повторил он. – Я обязан это выяснить. Я во всем виноват: знал, что она рискует, и тем не менее настаивал на наших встречах.
– Ламун и сама прекрасно все понимала, – спокойно ответила Элен.
Том застонал от мыслей, которые теснились у него в голове. Он опасался, что Ламун уже нет в Гонконге, что он никогда больше не сможет увидеться с ней.
– Я пойду навещу Рифа, – сказала Элен, втайне удовлетворенная тем, что Том перестал настаивать на немедленной выписке из больницы. – У него немало друзей среди китайцев, и
– А как его дела? – Глаза Тома стали печальными. – Сегодня утром я попытался пробраться к нему в палату, но у двери дежурит не медсестра, а сущий дракон. Она сказала, что у него доктор и что мне туда нельзя. Что до завтра мне его не увидеть.
– Наверное, такие инструкции ей дали полицейские, которые расследуют это дело, – сухо заметила Элен. – Скорее всего они заинтересованы в вашем раздельном пребывании здесь, а стало быть, даже мне может не повезти и я его не увижу. Полиция наверняка хочет допросить отдельно тебя и его.
– Они могут допрашивать нас до тех пор, пока не сдохнут! – резко воскликнул Том. – На нас напали, и мы защищались! Если бы Риф не крикнул и не предупредил меня, китайская свинья за милую душу проткнула бы меня ножом и ни один прохожий бы не заметил!
– А если бы Риф не вмазал этому лжеторговцу, когда первый нападавший промахнулся, то второй как пить дать покончил бы с ним, – произнесла Элен, лицо которой побледнело при одной только мысли, что Том едва не распрощался с жизнью. – Я очень надеюсь, что местные власти не предпримут никаких действий против Рифа. Он и так уже настрадался. И кроме того, хотя на суде, где его обвинили в умышленном убийстве, он держался молодцом, наверняка в глубине души переживал.
– Он многое принимает близко к сердцу, хотя старается делать вид, будто хладнокровен и невозмутим, – сдержанно заметил Том. – Под бесстрастной внешностью скрывается ранимая душа, уж я-то знаю.
– Ты прав, – устало согласилась Элен, собираясь уходить. Риф Эллиот действительно казался ей человеком большой души. Не случайно он спас жизнь Тому. Поэтому Элен было еще труднее в чем-то укорять Рифа.
– Значит, о Ламун пока никто ничего не знает? – поинтересовался Риф у Элен. Он лежал высоко на подушках, его лицо осунулось, глаза горели и казались темнее обычного.
– Во всяком случае, мне ничего не удалось узнать. Из всех моих знакомых ты единственный, у кого есть связи среди китайцев. Может, тебе удастся разузнать о ее судьбе?
– Попробую, – без малейшего энтузиазма откликнулся он. – Право же, я попытаюсь что-нибудь узнать. Но и без того могу догадываться, что скорее всего ее уже нет в Гонконге. Уверен, что отец отослал ее к каким-нибудь дальним родственникам. И она пробудет там до тех пор, пока ей не сумеют подыскать подходящего мужа.
– Бедняга Том! – Голубые глаза Элен стали печальными и потускнели. – Он так ее любит.
Элен подошла к окну и невидящим взглядом уставилась на улицу.
– Нет никакой надежды, что им когда-нибудь удастся пожениться, – апатично сказал Риф. – Для семейства Шенг и речи быть не может о смешанном браке!
Элен продолжала отсутствующе смотреть в окно.
– Господи, в каком идиотском мире мы живем! – с неподдельной горечью произнесла она. – Столько несчастий и недоразумений, которых так легко избежать. Например, давно, казалось бы, пришло время забыть о различиях в цвете кожи. Любовь – единственное, с чем следует считаться, только это важно. А разный цвет кожи – по-моему, такая глупость!