Грехи наших отцов
Шрифт:
– Ну так что там с балансом? – Томми кивнул на кипу.
Ребекка сжала губы. Вот уже три недели как она прикована к этому столу, не готовая к такому одиночеству. Фон Пост не только возложил на нее баланс готовых полицейских расследований, но и забрал текущие дела. Якобы чтобы дать Ребекке возможность «сосредоточиться на балансе». И она не протестовала. Желтая бумажка Бьёрнфута, как божья заповедь, освещала ей путь.
И поскольку собственных расследований у Ребекки теперь не было, никто из полицейских не стучался к ней в кабинет обсудить дальнейшие шаги в рамках текущих следственных действий.
«Я должна быть благодарна Томми, – подумала Ребекка. – Ему одному есть до меня хоть какое-то дело. Почему мы всегда недооцениваем тех, кто действительно о нас заботится?»
– Скоро я буду плакать, – ответила она на вопрос Томми. – Начну с понедельника. Можете считать это мелким хулиганством.
– Хорошо для статистики. – Томми Рантакюрё кивнул.
«Для статистики фон Поста», – мысленно поправила она.
И не успела подумать о новом начальнике, как услышала его шаги по коридору. В следующую секунду в дверях возникла фигура фон Поста. Взъерошенная мальчишеская шевелюра, тщательно выглаженная рубашка и ни намека на живот.
– Привет, Томми. – Фон Пост по-приятельски похлопал инспектора по спине. – Как дела, Мартинссон?
Ребекка застыла на месте. В этом заключалось различие между ней и фон Постом, или людьми так называемого «высшего света». Он был как ведущий эстрадной программы, – одинаково приветлив со всеми, без различения врагов и союзников. Ей же с трудом давалось скрывать свои истинные чувства. Вот и сейчас мышцы шеи затвердели от напряжения, губы сжались. Ребекка не могла смотреть в глаза тем, кого недолюбливала, и ненавидела себя за это. Похоже, она неудачница от природы.
Карл фон Пост одарил ее самой великосветской из своих улыбок. Знал, что Ребекка терпеть его не может, и ничего не имел против этого. Его как будто даже позабавило, что она проигнорировала его вопрос.
– Что там с замороженными продуктами? – обратился он к Рантакюрё.
– Это ты про труп в морозильнике? Мы вызвали вертолет, который наконец смог приземлиться. Забрали и заморозку, и мертвого старика, который был в доме.
– Что? – насторожился фон Пост. – Так их двое? Убийство?
– Пока неизвестно. Оба в прозекторской. Думаю, Похьянен позвонит, как только ему будет что сообщить.
– Отлично, отлично… Все, что будет нового на этом фронте, мы берем на себя. Мартинссон занята…
– Да, я знаю, – раздраженно перебил его Томми Рантакюрё. – Я принес сладостей, чтобы хоть как-то ее взбодрить. При одном взгляде на эту кучу…
Улыбка фон Поста стала еще шире.
– Ммм… Думаю, эта работа пойдет ей на пользу. Она шла к прокурорской должности не совсем обычным путем. Вот я, к примеру, девять месяцев проработал стажером и два года помощником прокурора. А Мартинссон явно не хватает основ…
Ребекка стиснула зубы и уставилась на фон Поста. Уже одно то, что он в ее присутствии говорил о ней в третьем лице, было неслыханно. Но фон Пост выставлял ее менее квалифицированным специалистом, чем он сам. На самом же деле все обстояло с точностью до наоборот, и он это знал. Это она оставила работу его мечты – должность адвоката в компании «Мейер и Дитцингер» – ради прокурорского места в Кируне. И это, насколько понимала Ребекка, до сих пор не давало фон Посту спать ночами.
«И он думает, – мысленно добавила она, – что они всё еще готовы принять меня обратно с распростертыми объятиями. В чем я лично очень сомневаюсь».
– Ну всё, не буду мешать, – сказал фон Пост и со значением посмотрел на Рантакюрё.
Но Томми, похоже, не собирался уходить. Ребекка откинулась на спинку стула и вытащила из пакета сырный шарик.
– Попробуем?
– Мне во-о-н тот…
Фон Пост исчез в коридоре. Ребекка нахмурилась. «Не хнычь», – уговаривала она себя.
В самом начале отпуска Бьёрнфута Ребекка не переставала жаловаться коллегам на фон Поста, которого за глаза нередко называла «фон Пест» [6] . Да и полицейские заходили взглянуть на желтую бумажку, быстро ставшую чем-то вроде местной достопримечательности. «Время Чумы» – она придумала и такую шутку. Но в конце концов Ребекке наскучило пережевывать одно и то же. И теперь она отвечала «хорошо», когда кто-то интересовался ее делами, или переводила разговор в более приятное русло.
6
Pest – по-шведски «чума».
Нескольких фраз оказалось достаточно, чтобы тема Чумы всплыла снова. Как видно, она и не успела особенно глубоко погрузиться. Ребекка чувствовала себя униженной. Полицейские шли к фон Посту по разным делам мимо ее кабинета, а Ребекка представляла себе, как они говорят между собой, что с этой Мартинссон, похоже, действительно непросто иметь дело. Посмотреть только, как она обошлась с коллегой Кристером Эрикссоном.
То, что полтора года продолжалось между ней и Эрикссоном, в пристойном обществе принято называть «отношениями». «Мы не пара», – повторяла Ребекка. Но Кристер с ней не соглашался. А потом целовал в лоб и тащил за собой – в лес, на рыбалку, в постель. Он хотел большего, она – меньшего. Наконец, это она потом все разрушила.
Она была стервой, это знали все.
Когда Кристер хлопнул дверью, Ребекка вернулась к Монсу Веннгрену, который тоже хотел меньшего. Поэтому они оставались друзьями, а секс прилагался в качестве бонуса. Монс больше не ныл, что ей пора возвращаться домой, в Стокгольм. И все равно не понимал, что держит ее в Кируне. «Когда ты, наконец, уйдешь с этой работы? – спрашивал он. – Когда фон Пост скажет, что уборка туалетов входит в твои должностные обязанности?»
Ребекка очнулась от воспоминаний и попыталась улыбнуться Томми Рантакюрё.
– Черт с ним, с фон Постом, – сказала она. – Какие вкусные шарики, давай возьмем еще по одному… Так что за труп вы нашли в морозилке?
– Пока не знаю, но, похоже, он пролежал там долго.
– Расчлененка?
– Ничего не известно. Я все думаю, почему у тебя с ним так, с этим фон Постом?
– Давай лучше про морозильную камеру, – перебила его Ребекка.
– Все-таки ты замечательная, – заметил Томми с искренним восхищением в голосе. – Это все видят.
– Все, кроме… – Ребекка сделала паузу. – Но знаешь, меня это совсем не заботит.