Грехи ночи (Иас и Дэнджер)
Шрифт:
Он отвел взгляд, и все же она увидела боль в его глазах. «Нет, Дэйнджер. Не бесят. Поверь мне, это лучшее, что у меня может быть. В конечном итоге, в моей жизни есть моменты хоть и приглушенного, но все-таки счастья.»
Она повернула его голову, заставив посмотреть на себя. «Скажи мне правду, Иас.»
Он устало вздохнул. «Да, были случаи, когда я отдал бы что угодно, за малейшую возможность снова побыть нормальным. Хотя бы однажды вернуться в то время, когда я был человеком, мог есть и чувствовать. Сейчас я просто
Она поцеловала его небритую щеку, наслаждаясь прикосновениями щетины к ее губам. «Жаль, что это не может продолжаться.»
«Я знаю, но это напоминает мне об одном выражении, которое постоянно использует Ашерон.»
«О каком?»
«Управление сожалением». Ты пытаешься приглушить сожаление при помощи пережитых моментов удовольствия.
«Это работает?»
Алексион фыркнул. «Не очень. Во всяком случае у меня. Хотя Ашерон, кажется, преуспел в этом. По крайней мере большую часть времени, ему удается справится со своей грустью.»
Она нахмурилась. «О чем Эш может сожалеть?»
«Ты бы удивилась.»
«А ты?», спросила она, испытывая необходимость знать ответ. «О чем ты жалеешь больше всего?»
Его взгляд прожег ее. «О том, что ты не родилась девять тысяч лет назад.»
На ее глаза навернулись слезы, когда он произнес слова, которые она никогда не думала услышать от него или от кого-либо другого. «Жаль, что мы не встретились, когда оба были людьми,» прошептала она.
«Да, но в этом случае ты скорее всего убила бы меня.»
Она резко выдохнула, оскорбленная этим. «Как ты можешь так думать?»
Его зеленые глаза дразнили ее. «Ты продырявила меня уже дважды с момента нашей встречи. Похоже, не лучший мой рекорд.» Он покачал головой. «Видимо со мной серьезно что-то не так, если все женщины, которых я любил хотели убить меня.»
Дэйнджер не знала, кто из них был больше поражен его словами. «Что?»
Он немедленно отодвинулся и начал выбираться из постели.
Дэйнджер остановила его. «Поговори со мной, Иас.»
«Не называй меня Иас, Дэйнджер. Я больше не тот человек.»
«Нет, ты человек, которого я пустила в свою постель, и поверь мне, это что-то вроде подвига. Немногим удалось пересечь мою парадную дверь.» Она держала его, несмотря на то, что он старался отстраниться. «Теперь ты закончишь то, что начал.»
«Неважно, что я чувствую. И даже то, что думаю. Время ограничено для нас обоих.»
«Нет, Алексион, это важно для меня. Я хочу, чтобы ты был честен со мной. Я это заслужила.»
Он страдальчески нахмурил брови. «Что хорошего в правде? В самом деле? Что хорошего она может сделать для нас?»
Она была несогласна. Ей нужно было знать, что он имел ввиду именно то, что сказал. «Ты любишь меня?»
Он отвел взгляд и она получила свой ответ.
Она отпустила его и села, от нахлынувших эмоций в горле стоял ком. Она никогда не думала, что услышит эти слова от другого мужчины. Никогда.
Но больше всего ее поражало то, что она сама испытывала к нему. Это было нечто огромное и теплое, и оно наполняло ее и радостью, и страхом.
Она притянула его к себе и положила голову ему на плечо. «Я тоже люблю тебя, Алексион.»
Она почувствовала, как дернулась его челюсть.
«Ты же знаешь, что эти отношения невозможны, так?»
«Знаю,» выдохнула она. «И когда прийдет время, я поцелую тебя в щеку и скажу „прощай“. Я не буду умолять тебя остаться и не сделаю ничего, чтобы это было тяжело для тебя. Обещаю.»
Алексион стиснул зубы от ее слов. Но это было то, чего он хотел.
Он хотел…
Черт бы тебя побрал, Ашерон.
Но больше всех он проклинал себя самого. Не будь он настолько глуп, чтобы пойти к жене сразу после того, как заключил соглашение с Артемидой, у него до сих пор был бы шанс снова стать человеком.
Ашерон мог бы выменять его душу…
Опять же, если бы он не хотел вернуться к жене так отчаянно, Ашерон не когда бы не заключил бы договор с Артимидой, который позволял Темным охотникам стать свободными.
Ни один из них не имел бы шанса на освобождение от служения ей. Его жизнь и душа были принесены в жертву для гораздо большего блага.
Однажды, Дэйнжер может снова быть свободной.
Без меня …
Это правда. А для него небыло никакого выхода. Всё заключалось в том, что у него нет будущего ни с Дэйнджер, ни с любой другой женщиной. Ни то чтоб, он хотел другую женщину. Она была единственной, которую он будет любить. Он знал это.
«Мне не следовало приходить, что бы спасти Кироса,» хрипло произнес он. «Кирос хорош только мертвый, и все что я сделал, это позволил возникнуть воспоминаниям, которые послужат только для того, чтобы мучить меня столетиями.» Но по крайней мере, она не испытывала бы сожаления. Она бы не чувствовала его боли.
Он сжал руку на ее волосах. «Я смогу увидеть тебя, я даже могу пройти на улице мимо тебя, а ты никогда не узнаешь, кто я и что я. Я буду просто незнакомцем.»
Слёзы наполнили её тёмные глаза. «Я не хочу забывать тебя, Алексион. Никогда.»
«У тебя нет выбора. Теперь ты знаешь об Ашероне слишком много. Он никогда не позволит тебе сохранить эти воспоминания.»
Гнев прорывался сквозь слезы. «Мне плевать. Когда-нибудь я вспомню тебя, я это знаю. Мне наплевать, насколько он силен, он не сможет заставить меня забыть о тебе.»
Он хотел бы поверить в это, но он знал, что так будет лучше.
«Тебе нужно поспать, Дэйнджер. Впереди длинная ночь.»
Она кивнула. «Ты тоже собираешься спать?»
«Немного позже. Отдыхай.»