Грехи отцов. Том 2
Шрифт:
— Нет, не сейчас, у меня есть гарантии до шестьдесят восьмого года. Конечно, я бы хотел еще гарантий, но не стану очень давить на тебя из-за них.
— Гарантий какого рода?
— Я бы хотел гарантий на случай, если ты решишь вступить в корпорацию до шестьдесят восьмого года. Тогда я хотел бы быть президентом этой корпорации. И я хотел бы иметь гарантии на случай, если ты вздумаешь помереть, пока я буду в Европе, что я получу твою долю партнерства — с той оговоркой, конечно, что когда-нибудь я передам контроль над банком твоим внукам. Другими словами, Корнелиус, мне бы хотелось гарантий, что я получу то, что ты мне обещал
Корнелиус улыбнулся вполне сносной улыбкой, хотя и не лучистой и не дружеской, но приятной и веселой.
— Себастьян не тот человек, чтобы напугать меня до смерти!
— Надеюсь!
— Скотт, если ты меня убедишь, я смогу тебе доверять.
— Следи за мной в Лондоне!
— Я и буду следить. — Он снова мне улыбнулся. Я гадал, что у него на уме. Я думал, что он в моих руках, но я не был в этом уверен. Я знал, что он хотел мне снова верить. Если бы я хотел его обмануть, это было бы нетрудно сделать, он готов был принять любой обман за чистую монету.
— Ты знаешь, что на самом деле меня пугает, Скотт?
Вначале мне показалось, что это риторический вопрос, но затем я понял, что он ждет ответа.
— Я... даже не решаюсь предположить, — сказал я нерешительно, но я знал. Я догадался. Я понял, что сейчас будет.
— Тогда я тебе скажу, — сказал Корнелиус. — Что меня пугает, так это твоя игра в призрак твоего отца. Но только я боюсь не за себя, ты понимаешь. Я боюсь за тебя. Твой отец принял некоторые очень плохие решения, Скотт. Мне бы очень не хотелось думать, что ты пойдешь по его стопам.
Наступило молчание. Тогда я сказал:
— Похоже, этого не произойдет. В конце концов я учился не у моего отца, а у тебя и Сэма.
Мы смотрели друг на друга, и внезапно Корнелиус рассмеялся.
— Предполагается, это меня должно успокоить? — сказал он, продолжая смеяться, и мрачный юмор, который был одной из наиболее привлекательных черт его личности, засверкал передо мной, и без всякого усилия напряжение между нами пропало. — Ладно, почему бы нет? — он засмеялся, пожал плечами, махнул рукой.
— Черт, о чем мы в самом деле здесь говорим? Ничего ведь не изменилось, кроме того, что мы оба отделались от Себастьяна, а этого мы хотели уже многие годы. Я признаю, что вначале я немного расстроился из-за Алисии, ведь это, безусловно, вызовет реакцию с ее стороны. Но я вполне допускаю, что эта утренняя сцена с Себастьяном может обернуться благом.
— Я тоже надеюсь на это!
— И я признаю, что несколько расстроился, услышав, что ты заинтересовался Вики, но полагаю, что с моей стороны это просто привычка излишне ее опекать. В конце концов, Вики сама может о себе позаботиться, и никакой катастрофы не происходит. С чего бы? Я полностью полагаюсь на вас, что вы можете позаботиться о приличиях, можете избежать эксцессов.
— Совершенно верно. И я могу тебе обещать, что на меня можно положиться.
— И я сожалею по поводу Лондона, Скотт, но с практической точки зрения я все же думаю, что это к лучшему. Бог знает, что там теперь творится в этом лондонском филиале. Безусловно, там нужен человек твоего калибра, чтобы уладить их дела.
— Ладно, ты знаешь, что можешь на меня рассчитывать, чтобы я привел их в порядок.
— Я знаю, что могу на тебя рассчитывать. Ты не должен это ни в коем случае рассматривать как понижение, ладно? Я санкционирую повышение расходов, чтобы обеспечить тебе по-настоящему приличное содержание, и когда мы будем пересматривать пункты договора о партнерстве, я увеличу твою долю в прибыли и компенсирую тебе этот вынужденный отъезд из Америки.
— Это очень щедро с твоей стороны. Спасибо.
— Ладно. Я хочу быть щедрым, Скотт. Я всегда хотел быть щедрым. Ты же на самом деле не так и беспокоишься об этих дополнительных гарантиях, не так ли? — ну, о том, что произойдет, если я умру до 68 года, не правда ли?
Это была проверка. Мне следовало успокоить его. Я вздохнул с облегчением и приготовился солгать ему, тем более что он просто напрашивался на это.
— Нет, Корнелиус, я не беспокоюсь. Я заговорил о дополнительных гарантиях только потому, что чувствовал себя обиженным, потому что ты выпихивал меня в Лондон, но поскольку ты сумел сделать Лондон таким привлекательным... — Если он помрет, как-нибудь смогу найти работу в правлении банка, ни один из остальных партнеров не имеет достаточно силы, чтобы остановить меня. И даже если он попытается войти в корпорацию до 1968 года, он вряд ли сможет это сделать за моей спиной, ведь как только я об этом услышу, я немедленно огражу свои интересы. Кроме того, он и не собирается входить в корпорацию до 1968 года. Он вцепился в свою власть мертвой хваткой и будет держаться за нее, сколько сможет.
— ...а кстати, Корнелиус, — добавил я как бы по размышлении, — ты так толком и не сказал, когда ты хочешь, чтобы я уехал.
— Как насчет следующей недели?
— Через неделю? Так скоро!
— Ну, ведь с этим нет проблем, не так ли? Ты ведь холостяк, тебе ничто не помешает, квартира у тебя небольшая. Я понимаю, у тебя появилось... что-то вроде романтического интереса, но ведь ничего серьезного, не так ли? Это просто недолгое увлечение — с обеих сторон! О, не думай, что я этого не могу понять! Я не такой уж «правильный», как все здесь считают! Я имею в виду... ладно, ну уж так дела обстоят, Скотт. Я не ошибаюсь.
— Нет, ты не ошибаешься. Так уж обстоят дела.
Так они должны были обстоять. Одна неделя. Всего одна неделя. Ой, Боже мой...
— Ты чем-нибудь обеспокоен, Скотт?
— Только своей работой. Мне так много надо сделать перед отъездом.
— Давай сегодня позавтракаем вместе и обсудим, как лучше это уладить.
— Хорошо. Спасибо.
— Ох, Скотт!..
— Да?
— Я знаю, что это не мое дело... и, конечно, ты не обязан мне ничего говорить, но... ладно, почему, черт подери, ты вдруг, решил соблазнить Вики?
— Но я не соблазнял ее, — сказал я, — это она меня соблазнила.
Он удивленно посмотрел на меня. Он был ошеломлен. За мной было последнее слово в разговоре, но, без сомнения, он так обставил дело, чтобы иметь последнюю шутку за собой. Извинившись, я ушел из его кабинета, вернулся, спотыкаясь, в свой офис и там, опустошенный, рухнул на первое попавшееся кресло.