Грехи отцов
Шрифт:
Но и они – лишь воспоминания из вторых рук. Заимствованные. Она поняла это сейчас. Мать повторяла их без конца в надежде, что Бекка запомнит их и сохранит любовь к отцу, которого считала мертвым.
Но он жив, жив, а мать скрывала это. Только истории, дурацкие истории…
Бекка пыталась убедить себя, что таким образом мать пыталась ее уберечь, но не могла избавиться от ощущения того, что ее каким-то образом предали, и гнев обиды никак не унимался. Почему они молчали, когда ей исполнилось восемнадцать? Двадцать один? Двадцать пять, наконец?! Неужели в их глазах она не была достаточно взрослой? Но она довольно рано стала независимой, начала работать, пользовалась уважением, и все же родители таились от нее. Теперь же слишком поздно. Мама
Теперь ей стало ясно, почему мать иногда оставляла ее на три-четыре дня. Несколько раз в год она жила у супружеской четы, старых друзей матери, и играла с их тремя детьми. Бекка так весело проводила там время, что даже не спрашивала, куда и зачем исчезает мать, считая, что та совершала деловые поездки или навещала знакомых.
Бекка поджала губы. Жаль, что тут нет мамы… тогда она могла бы обнять ее и отца и больше не отпускать.
– Я получил последний отчет по Кримакову. Оперативный сотрудник ЦРУ сообщает, что компьютерная сеть в Афинах строго засекречена, но, вполне возможно, все-таки кое-что смогу узнать. Что ж, мой компьютер действительно высветил данные на жителей страны, не имеющих греческого гражданства. А вот списки нелегальных греческих агентов, действующих по всему миру. Сами понимаете, в этот перечень входит немало темных личностей, за которыми власти пытаются следить. К сожалению, как мы уже знаем, основное досье на Кримакова было уничтожено КГБ. Тем не менее все факты, собранные воедино, позволяют прийти к весьма интересным выводам.
Савич вынул из кармана несколько листочков бумаги и стал читать:
– Василий Кримаков прожил в Аджиос-Николаосе шестнадцать лет. В восемьдесят третьем году женился на кри-тянке. В девяносто шестом она утонула. Ее дети от первого брака тоже мертвы. Старший в шестнадцать лет свалился со скалы во время похода в горы. Пятнадцатилетняя девочка врезалась на мотоцикле в дерево. Их общий ребенок, мальчик, которому сейчас восемь лет, сильно обгорел, когда неожиданно вспыхнул мусорный ящик, и сейчас находится в специальном ожоговом центре реабилитации недалеко от швейцарского города Люцерна. Он все еще далек от выздоровления, но по крайней мере жив. Это далеко не все отчеты, их было гораздо больше, и некоторые, вероятно, касались планов греческого правительства по преданию суду Кримакова, но я не сумел их найти. Что вы думаете по этому поводу?
– То есть как не сумел? – удивился Томас. – Они так надежно закодировали программы, что ты не сумел их взломать?
– Нет. Просто кто-то, знающий свое дело, уничтожил отчеты. Осталась только эта информация, ничего больше.
Интересующие нас сведения стерли недавно, месяцев шесть назад.
– Как ты это установил? – поинтересовался Адам. – Я думал, это как отпечатки: они есть, но непонятно, кто их оставил.
– Вовсе нет. Не пойму, как это удалось грекам, но их система «Сентех-уай-2002» – лучшая в мире. Самая современная. Пишет протоколы изменений на каждую операцию удаления данных, введенных и записанных ранее в определенные программы. Эта методика называется «Перехватчик» и широко используется в высоких технологиях, потому что мгновенно реагирует на любое незапланированное изменение и указывает, кто и когда это сделал. Система собирает и восстанавливает те данные, которые кто-то пытается удалить, – сказал Савич. – Данные пропускаются через программу-шлюз в специальную секретную зарезервированную область памяти и потому, следовательно, не уничтожаются окончательно. Но человек, который занимался досье Кримакова, произвел так называемое низкоуровневое стирание, а это означает, что сделать ничего нельзя. Иными словами, программа-шлюз тут бессильна. Тот, кто сделал это, вероятно, был чиновником среднего уровня, не имевшим права делать ничего подобного и скорее всего даже не обладавшим доступом к информации такого рода. По всей видимости, либо кто-то вышел на него и подкупил, либо украл его пароль и сделал из бедняги козла отпущения на случай, если кто-то докопается до истины.
– Сколько времени уйдет на то, чтобы установить, кто это был? – спросил Томас.
– Мой компьютер все выяснил. Это сделал тридцатичетырехлетний программист, погибший три месяца назад. Не удивлюсь, если окажется, что парень кому-то проболтался о том, что натворил, и до Кримакова дошли слухи.
– А что с ним случилось? – допытывался Томас.
– Он жил в Афинах, но поехал отдыхать на Крит. Слышал о развалинах дворца Минотавра? Считается, что парень каким-то образом потерял равновесие и, перелетев через низкую ограду, упал с высоты двенадцать футов в кладовую. Сломал шею и разбил голову об огромный глиняный кувшин, в котором раньше держали оливковое масло.
– Черт побери, – пробурчал Адам. – Вряд ли бывшее московское начальство Кримакова об этом знает.
– Мой компьютер не дает никаких сведений об этом. Если у них и есть что-то, они держат эти факты про запас на случай, если мы затребуем все, что у них имеется на Кримакова. Попробуют обменять на что-то ценное для них. Но знаете что? Я считаю, у них нет ничего пригодного. Так, всякая мелочь.
– Вы хорошо поработали, Диллон, – похвалил Томас. – Такие трагические происшествия… вряд ли это все случайности.
– Совершенно согласен с вами, сэр, – кивнул Савич. – Их агенты пришли к такому же выводу. Эй, погодите минуту, когда вы с ним повздорили, компьютеров еще не было!
– Были. Огромные махины вроде универсальных вычислительных машин фирмы «Ай-би-эм», и только, – пояснил Томас.
– Даже думать не хочется о том, насколько странным это представляется. Почти все члены семьи погибают в разное время, но в результате так называемого несчастного случая, – покачала головой Шерлок.
– Как он мог! – воскликнула Бекка. – Расправиться с собственной женой и приемными детьми! Сжечь своего малыша! Взбесившийся зверь! Как таких земля носит?
– Мальчик остался жив, – напомнил Адам.
– Верно, но разве он сможет вести нормальную жизнь, если все тело стянуто грубыми рубцами? – спросила Шерлок.
– Но все это только предположения, – вздохнул Томас.
– Я послал одно из последних фото Кримакова в ФБР. Они пользуются программой «Алгоритм распознавания лиц», которая сравнивает пропорции лиц преступников на снимках или рисунках черту за чертой: длину и форму носа, точное расстояние между скулами и челюстными костями, расстояние между глазами и тому подобное. С ее помощью выяснится, не совершал ли кто-то, похожий на Кримакова, преступления в Европе или Соединенных Штатах. Правда, составление базы данных еще не закончено, но лишняя проверка не повредит.
– Он был шпионом, а может, и в тюрьме успел посидеть, – добавила Шерлок. – Вполне вероятно, за ним числится немало темных делишек. Если это так, мы получим дополнительную информацию.
– Слабая надежда, но утопающий и за соломинку хватается, – согласился с ней Адам. – Ничего не скажешь, вы славно потрудились, сладкая парочка. – И помявшись, признался:
– Может, Томас был не так уж и не прав, когда обратился к вам. И парнишка у вас что надо.
Напряжение немного ослабло, когда в тишине раздались громкие чмокающие звуки: это Шон проснулся и опять принялся сосать пальцы. Шерлок проверила памперс и шепнула Бекке:
– Знаешь, твой естественный цвет волос мне больше нравится.
– А по-моему, это не совсем то, – возразил услышавший ее Адам. – Волосы все равно выглядят крашеными. Слишком яркие. Много меди.
Бекка тут же стукнула его кулаком в живот, правда, не слишком сильно, памятуя о том, что он несколько минут назад поел, и рассмеялась:
– Ничего, отрастут. Хоть не тускло-каштановые, и на том спасибо.
Томас втайне считал, что красивее ничего быть не может. Прямые густые блестящие пряди, ниспадающие до плеч. Совсем как у Эллисон. И такие же золотые заколки.