Греховная связь
Шрифт:
О, Роберт…
Она аж застонала, до боли желая его, его прикосновения, его поцелуя, его силы, от которой она чувствовала себя такой маленькой, такой нужной и надежно защищенной даже тогда, когда он возносил ее на вершины блаженства…
Со смешанным чувством гнева и изумления она подумала, что войди он сейчас в дверь, и все ее протесты и твердые решения разлетятся как пух, и она будет с ним в постели через тридцать секунд! Но что это разрешит? И что исцелит?
Голод, да… она не рискнула говорить ему о том, как сильно тоскует по любви, настоящей, горячей физической тяге друг к другу, которая
Бросив мимолетный взгляд в зеркало, она прочитала в своем отражении прискорбную правду. Женщина из Зазеркалья скорее похожа на только что освободившуюся из мест заключения. Совсем как Джоан. Она, вероятно, подцепила вирус Джоан, когда заботливо выхаживала ее. Может, пришел ее черед и пора позаботиться и о ней? Болезнь налицо, нет только сиделки!
— Доброе утро, Клер!
Заставив себя улыбнуться, Клер подняла голову на привычное приветствие выходящей на кухню Джоан: та была уже одета и собралась на работу; в руках она держала утреннюю почту.
— Привет, Джоан. Как себя чувствуешь?
— Прекрасно! — Односложный ответ звучал как издевка, и Клер это понимала. Хотя золовка всячески настаивала на том, что ей гораздо лучше, по ее виду этого нельзя было сказать. Но разве Джоан переубедишь, если она что-то себе вбила в голову!
— Письмо тебе, остальное Роберту. Разберу, когда вернусь, — машинально сообщила она. — Я еду в офис. Масса запросов по поводу интервью Роберта в Брайтстоуне, это, безусловно, окажет ему большую услугу. Вернусь поздно, не жди меня.
Твердой походкой Джоан направилась к машине и поехала в город, с обычной своей собранностью следя за оживленным утренним движением. Все идет нормально, решила она. Роберт просто сошел с ума — бросить все, что они строили всю жизнь — подумать только! А эти слова — „ты больше не работаешь!“ Глаза ее загорелись от гнева. В жизни никто не указывал ей, что делать! Никому не позволено указывать мисс Джоан Мейтленд!
Ну ладно, Роберт, — ни один мужчина не имеет права диктовать ей! Тем более… Она даже мысленно не могла произнести это имя. Знакомая волна парализующего ужаса охватила ее при одном только воспоминании, к горлу подступила тошнота и пришлось посильнее вцепиться в баранку, чтобы не потерять управление. „Не давай себя оседлать этому грязному слюнявому отродью! — твердила она сквозь заволакивающую сознание муку. — Ты сделала то, что должна была сделать. И баста! Все. И с ним все кончено, кончено навсегда!“
Только его в этом убедить будет куда сложнее. Ей удалось выторговать себе отсрочку, прикрывшись возвращением пятничного „вируса“. Он знал, что она водит его за нос, но из чисто садистских соображений не прочь был продлить эту игру в кошки-мышки. Полагая, что податься ей все равно некуда, он готов был позволить ей ускользать и тянуть, сколько душе угодно.
— Увидимся, когда вернусь из Брайтстоуна, Джоани, — с обманчивой мягкостью сказал он. — И будь любезна не заполнять бальную карточку. Отныне на все танцы претендую
Он? Ее передернуло от отвращения. „Танцевать“ с ней? Да он не достоин развязывать шнурки на ее башмаках. Да он не достоин… не достоин…
Он не достоин жить.
Несчастные случаи бывают со многими.
Вот Меррей Бейлби, например. А почему не Мик Форд?
Да, способы есть — именно Мик и научил ее этому.
Но он же научил ее и тому, что опасно и ненадежно связываться с третьей стороной. Такие вещи надо делать в одиночку. Тогда можно быть уверенным, что все произойдет так, как задумано. И можно быть уверенным, что все будут держать язык за зубами.
В общем это действительно только вопрос способов и средств. Средств… много. Она что-нибудь сообразит. Что-нибудь хорошее… и как можно быстрей… и тогда — гуд бай, мистер Форд…
Решено. С чувством облегчения и странным блеском в глазах Джоан, увидев между машинами свободное пространство, переключила скорость и, нажав на газ, помчалась в город.
— Послушай, Эверард. Я тебе не мальчик на побегушках!
Охранники получают место в тюрьме не за милый нрав и доброе сердце. Начальник охраны Майкл Уоррен заранее ненавидел день посещений — зеки с самого утра начинали колобродить и уйми их, попробуй, потом — света Божьего не взвидишь. Но когда этот красавчик отказался выйти к посетителю, а посетитель все настаивал на своем, Майкл почувствовал, что дошел до ручки.
— Так выйдешь ты к ней или нет? — заорал он. — Меня все это не колышет! По мне, так не выходи на свидания, пока не сдохнешь здесь и не сгниешь. Но мне, мать твою, что-то ей надо сказать!
— Скажи, чтобы валила на все четыре стороны и не морочила мне голову.
Уоррен видел, что Эверард опять взбесился. У него крыша поехала с того самого дня, как ему отказали в амнистии. Последние пару недель он так и нарывается на драку, спит и видит как бы чего натворить. Пожалуй, не стоит чересчур затягивать узду. Уоррен поубавил тон.
— От нее так просто не отделаешься, парень, я сколько тебе талдычу. А потом, по тюремным правилам, она вправе знать причину твоего отказа.
— Отказываюсь, потому что отродясь ее не знал и знать не желаю.
Охранник крякнул.
— Не думаю, что тебя надо представлять такой крале! — Он уставился на Поля своими блестящими маслянистыми глазками, и во взгляде было что-то похотливое. — Такая, я тебе скажу, штучка, прямо под тебя…
— Закройся, Уоррен!
— Попридержи язык, Эверард, — рявкнул вертухай скорей даже дружелюбно. — Я мог бы тебе за это кое-что устроить, если б захотел. Карцер за оскорбление охранника мигом привел бы тебя в чувство. Последний раз спрашиваю, — ты выйдешь к ней?
— Да тебе хоть кол на голове теши! Сколько можно говорить — не знаю я, кто она такая. — Поль уже начал заводиться. — Не знаю я ее! Понятно? И знать не желаю! Пусть катится ко всем чертям вместе со своим благотворительным дерьмом!
— Забавно, — бросил озадаченный Уоррен. — А она толкует, что ты отлично знаешь ее. Знавал, дескать, давным-давно. „Скажите, говорит, только ему мое имя. Скажите, что Алли…“
— Что?
— Алли, — да, так, вроде, — Алли Калдер.