Греховная связь

Майлз Розалин

— Я думаю то, что мы осваиваем такие площади, — лучшее доказательство успеха Церкви! — живо откликнулся Роберт. — Помещения внизу будут сданы под учреждения — разумеется, избранным арендаторам. А наверху расположатся офисы Церкви и все деловые церковные учреждения.

— Поближе к Богу, так сказать? — поддакнул Филлипс.

Раздался дружный смех.

Роберт улыбнулся своей легкой, чарующей улыбкой.

— Воистину так, сэр. Как мне это самому в голову не пришло!

Все идет прекрасно, думала Джоан. Как и должно быть. Место настоятеля Роберт получил не за красивые глаза. Своим повышением он обязан тому, что еще на предыдущем

месте проявил себя не только способным администратором и прекрасным и дальновидным проектировщиком, но — и это главное — был настолько обходителен, настолько умел обворожить людей, что с легкостью завоевывал на свою сторону всех и вся. Учитывая вечную нужду Церкви в деньгах, его дар был незаменим. И церковное начальство вовсе не скрывало, что хотело бы использовать его способности на полную мощность. А потом, Роберт, а потом… Джоан снова занесло. Потом епископ… а потом…

Филлипс выложит денежку, с уверенностью подумала Джоан. Роберт убедил его в ценности и коммерческой целесообразности проекта. Она поймала себя на мысли, что уже считает доллары Филлипса. Вот с миссис Маддокс не так-то просто. Ее богатый муж с легкостью отвалил приличную сумму на строительство собора — тогда они и познакомились. Джоан сразу сообразила, что единственная наследница богатейшей сиднейской пивоваренной фирмы, глупая, суетливая Бесси Маддокс является достойным объектом обработки. И сейчас эта дама сама прокладывала путь к Роберту, чтобы выяснить какой-то вопрос, с которым она носилась уже добрых полчаса.

— Неужели эта стройка требует такой огромной площади, настоятель Мейтленд? Я очень люблю старые домишки, которых здесь в округе большое множество. Не так-то много осталось от старого Сиднея. Не следовало бы губить старину ради новых небоскребов.

— Это всегда сложная проблема, миссис Маддокс, — серьезно ответил Роберт. — Но Церковь не может жить прошлым. У нас теперь большие запросы — мы тратим миллионы в год на благосостояние общества, и всем этим нужно хорошо управлять. И я надеюсь, вы согласитесь, что предлагаемый проект как нельзя лучше вписывается в городскую архитектуру и гармонично сочетается с близлежащими строениями.

Перекопанная земля на стройплощадке не была предназначена для изящных туфель миссис Маддокс, и она начала отставать. Роберт вернулся, чтобы помочь ей, а затем поспешно бросился вперед догонять остальных.

— Эй, настоятель — настоятель Мейтленд! — услышал он внезапно встревоженный голос инженера.

Роберт обернулся. Не видя предупреждающих знаков, они подошли к самому краю котлована. Прямо под ногами открывалась глубокая зияющая яма Кровь бросилась ему в голову. Он закачался и попытался удержать равновесие.

Осторожнее, Бога ради! — рассердился он на себя. Внимательно всматриваясь в пустоту, он пытался сосредоточиться. Все поплыло у него перед глазами. Откуда-то издалека послышался шум моря, он усилился, и вот уже в ушах гремел рев наступающего прилива. И он вдруг почувствовал, что смотрит не в освещенный ярким солнцем котлован, а во тьму, черную бездонную тьму.

Это был кошмар наяву — пытки возвращающегося к жизни. Весь в поту, он снова переживал мучительное испытание, через которое регулярно проходил долгие дни после аварии на шахте, когда был осужден на бесконечное повторение ужаса падения, крайнего душевного страдания, предшествующего физической боли, — и так изо дня в день. О, нет… не здесь… нет, нет…

Но это была не тусклая подземная мгла, а тьма ночи — не ствол шахты, а бездонная пропасть, раскрывшая ему свои объятья…

Да, он был на высоте, на большой высоте, слишком близко к краю… слишком близко к вечности… кто-то должен умереть… кто-то будет убит… почему он слышит и обоняет море и слышит женский крик — пронзительный, пронзительный…

— Что с вами?

Он открыл глаза. В нескольких сантиметрах от своего лица он увидел встревоженные глаза инженера, в плечо ему железной хваткой впилась крепкая рабочая рука, удерживающая от падения. Инженер снова пристально посмотрел ему в глаза.

— Я решил, что вы собираетесь нырнуть, настоятель.

Роберт попытался выдавить смех.

— Если б я это сделал, то испортил бы настроение собравшимся и нарушил график, верно ведь?

Все весело рассмеялись. Никто ничего особенного не заметил. Но когда все разошлись, довольные хорошим днем, что подтвердили солидные пожертвования Церкви, едва заметный осадок остался у двух Мейтлендов, причем ни один из них — а особенно Джоан Мейтленд — не мог объяснить причину, вызвавшую его.

Здесь — где-то здесь.

Роберт достал очередную желтоватую папку со дна ящика и стал просматривать содержимое. Он понятия не имел, что именно ищет. Знал только, что это должно быть связано со временем его падения в шахту, после которого начинался провал в памяти.

Проверь архив, сказал Меррей, сообщая ему о том, что неврологические тесты не обнаружили никаких внутренних отклонений. Ищи вовне, постарайся выяснить, кого эта девушка в соборе тебе напомнила. Здесь должен быть какой-то мощный возбудитель, он-то и явился причиной обморока. Просмотри все, что можно, и ты выйдешь на правильный путь.

Правильный путь… Так уже было. Там, на берегу, когда они прогуливались с Клер. Она что-то сказала о Брайтстоуне, он даже толком не помнит, что именно. Но от этого слова появилось странное непонятное чувство парения, счастья, потерянное ощущение, которое он не мог ни вызвать сам, ни контролировать.

А теперь приступ дурноты на краю котлована! Это уже опасно — он мог свалиться в два счета! Почему сейчас, двадцать лет спустя, его мысли вновь возвращаются к тому падению? Почему он вдруг стал столь уязвим для случайных ассоциаций, этих необъяснимых припадков головокружения и потери координации движений? Или все не так уж случайно? И здесь есть четкая связь, просто надо найти ее? А не имеет ли это отношения к Брайтстоуну и периоду перед падением? Он должен выяснить. И есть только один способ сделать это.

Он стал систематически просматривать все папки и подшивки в комнате, которая сейчас была превращена в офис Джоан; ее документация давно уже выплеснулась за пределы старого шкафа для посуды в углу его кабинета, куда обычно их складывали. Роберт разогнул усталые плечи и потер ноющую шею. Он роется уже больше часа. А с другой стороны, что еще делать, когда все равно не спится?

Он открыл следующую потрепанную и пыльную папку. Разрозненные газетные вырезки, пожелтевшие и истрепавшиеся по краям, разлетелись по полу у его ног. В глаза бросились шапки заголовков. „УЖАСНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ В ШАХТЕРСКОМ ГОРОДКЕ, — читал он. — БРАЙТСТОУНСКАЯ КАТАСТРОФА — 170 ПОГИБШИХ“. Его собственная физиономия — невероятно молодая и беззаботная — улыбалась ему с другой страницы: „ГЕРОЙ ШАХТЫ В КОМЕ: НА ГРАНИ СМЕРТИ“. Он отбросил газету в сторону и принялся за другую.