Греховные уроки
Шрифт:
— О, Боже, - ворчит Камилла, когда ее бедра, кажется, содрогаются. И тогда я понимаю, что она кончила от боли, так как вижу, как по внутренней стороне бедра стекает влага от ее возбуждения.
Это зрелище сводит меня с ума, и на этот раз я использую слишком много силы: хлыст опускается и рассекает ее прекрасную кожу, вызывая у нее резкое хныканье.
Вид крови пробуждает во мне что-то дикое и первобытное, когда я опускаю хлыст. Потребность прикоснуться к ней, размазать кровь по себе совершенно опьяняет, и ее невозможно игнорировать. И все же приходится напомнить себе, что она ученица. Запретная,
Камилла продолжает тереть бедра друг о друга, как маленькая грязная мазохистка, какой она и является, даже после того, как я порезал её. Даже после того, как испытала оргазм.
Я подхожу к ней, хотя знаю, что это плохая идея.
— У тебя идет кровь, - говорю я хриплым голосом, прикасаясь к ране.
Она внезапно выпрямляется, в ее теле чувствуется напряжение, поскольку она не осознавала, что я был так близко.
— Сэр?
— Думаю, я зашел слишком далеко.
Мой палец обводит порез, и я размазываю кровь по ее загорелой коже, мои ноздри раздуваются от желания слизать её и поглотить. Садист внутри меня отчаянно хочет вырваться на свободу и погубить эту невинную девушку.
Она смотрит на меня через плечо, глаза расширены от удовольствия.
— Не уверена в этом, - бормочет она, прикусывая нижнюю губу.
Я рычу, звук настолько животный, что зажигает страх в ее глазах. Ей следует бояться, потому что она не знает, какие садистские, греховные вещи я хочу с ней сделать.
— Ты слишком наслаждалась своим наказанием, не так ли, Камилла?
Ее ноздри раздуваются, но страх остается, когда она проводит языком по нижней губе.
— Я не понимаю, о чем Вы.
Я хватаю ее за бедро, заставляя напрячься.
— Ты точно знаешь, что я имею в виду, - трение бедер друг о друга от изысканной боли. Не думай, что я не видел.
– Я остро осознаю, что она полуобнажена, и желание сжать ее грудь и ущипнуть за соски очень соблазнительно, но я сопротивляюсь. — Я видел всё, - бормочу, давая понять, что прекрасно понимаю, что она кончила от боли.
Камилла вздрагивает, ее щеки становятся темно-красными, когда она отводит от меня взгляд.
— Со мной что-то не так.
Мои пальцы двигаются вверх и вниз по порезу на ее коже, размазывая кровь по прекрасному холсту. Я подношу испачканные кровью пальцы к губам и со стоном облизываю их.
— Восхитительно, Камилла.
Она оглядывается на меня, глаза расширяются, когда она видит, что я слизываю ее кровь.
— С тобой абсолютно всё так.
Ее ноздри раздуваются, и, кажется, что страх и желание вступают в войну в ее глазах. Каждая эмоция борется с другой за доминирование, но именно этот страх возвращает меня к реальности. Эта девушка – студентка, черт возьми.
Я убираю руку с ее кожи и делаю шаг назад, поднимая лифчик и рубашку.
— Твое наказание окончено, Камилла.
– Я сую вещи ей в руку и отворачиваюсь. — Надеюсь, ты сможешь найти выход.
— Да, сэр, - говорит она, её голос звучит тонко и надрывно из-за моей спины.
Я, не оглядываясь, выхожу из подвала и возвращаюсь в свой кабинет, понимая, что позволил этой встрече выйти из-под контроля. Если она снова придет ко мне, я не смогу наказать ее, только не так.
Глава 5
Камилла
Кафетерий переполнен, потому что я опоздала на завтрак. Мои подруги уже сидят за нашим обычным столом. Я пробираюсь сквозь толпу и беру поднос с блинчиками, прежде чем присоединиться к ним.
Я сажусь на свое обычное место, морщась при этом.
— Все еще болит?
– Спрашивает Адрианна, замечая мой дискомфорт.
— Да.
– Киваю, отправляя в рот вилку с едой. Прошло уже пять дней после моего наказания от Ниткина, но синяки, которые он нанес на этот раз на моей спине, гораздо хуже тех, что были, когда я училась в девятом классе, а порез только-только заживает. — Думаю, он стал немного грубее с тех пор, как меня посылали к нему в последний раз.
Ева прочищает горло.
— Телесные наказания Ниткина - это варварство, если хотите знать мое мнение.
Нат качает головой.
— Чего ты ожидаешь от такой школы, как эта?
— Тебе действительно не стоило так заступаться за меня перед тренером.
Я улыбаюсь, потому что Адрианна ненавидит, когда люди попадают в неприятности из-за нее, но дело было не только в этом.
— Разве не так поступают друзья?
– Я отмахиваясь. — В конце концов, он вел себя как придурок, придираясь к нам двоим, потому что ему обидно, что ты не хочешь с ним трахаться. Болтали все, но выделил он нас .
– Я сжимаю челюсть. — Поэтому я сорвалась.
Ева кивает.
— Да, похоже, Арч может быть настоящим мудаком.
— Но, может быть, в следующий раз лучше держи рот на замке, чтобы избежать этого.
Нат кивает мне, когда я неловко наклоняюсь вперед, следя за тем, чтобы моя спина не опиралась на стул.
Ева вздергивает бровь.
— Если только ты не хочешь, чтобы тебя отправили к Ниткину.
Я с трудом сглатываю, так как заметила одну вещь в Еве – она удивительно проницательна. Может ли она знать, что в глубине души мне нравится терпеть его боль? Я всегда задавалась вопросом о первом наказании в девятом классе и о том, было ли это случайностью, но после того дня я знаю, что не было. В какой-то момент, я почти уверена, что застонала, пока он хлестал меня, боль между бедер была такой нескончаемой, что думала, я сгорю. А потом я кончила. Испытала оргазм только от того, что мои бедра терлись друг о друга, а профессор Ниткин хлестал меня и причинял боль. Очевидно, что-то не так в моей психике.
Он знает, что я кончила, и это так чертовски неловко. Возможно, мои стоны и реакция подстегнули его жестокость, и поэтому он зашел так далеко, что хлыст рассек мою кожу.
— Я постараюсь, чтобы меня больше к нему не посылали, - говорю, несмотря на то, что хочу глубже исследовать эту сумасшедшую, испорченную часть себя вместе с ним.
Единственное, о чем я не стала рассказывать своим подругам, это о том, что он пустил кровь. Кнут рассек мне кожу, и тогда он остановился, но после этого все стало немного безумным. То, как он прикасался ко мне и размазывал кровь по моей коже. Он даже попробовал ее на вкус, как какой-то сумасшедший вампир, жаждущий полакомиться мной.