Гремучая смесь

Озолс Агата

— А вот Катюша говорит, что завтрак это самый важный прием пищи, — продолжая кушать, сказал Ваня.

Родимцев посмотрел на сына, потом на меня и ответил:

— Если самый важный, тогда нужно есть. Катя, вы не положите мне каши? Если она еще осталась?

— Осталась, — вставая из-за стола, ответила я.

— Так что с визами? — напомнила, поставив перед Родимцевым тарелку с кашей.

— М-м-м, вкусно, — Родимцев попробовал кашу. — Няня стала лучше готовить.

— Кашу варит Катюша, — «сдал» меня Ванька.

— Правда? —

Родимцев оторвался от тарелки. — Спасибо, Катюша.

Я кивнула, принимая благодарность.

— С визами будем делать так, — ответил на мой вопрос Родимцев, — сейчас поедем в наше консульство, а после обеда — в консульство Уганды.

— Наше это российское? — уточнила у него, мало ли какое консульство он может называть «наше».

— Угу.

— А туда зачем?

— Екатерина Алексеевна, это Африка, здесь свои заморочки. Вот, например, обязательно нужно, чтобы копию вашего паспорта заверили в нашем консульстве. Не спрашивайте зачем, я и сам не знаю.

— А вам виза не нужна? — поинтересовалась у него.

— Мне? — искренне удивился Павел Петрович и рассмеялся: — Нет, не нужна.

И что такого смешного я спросила?

— Когда поедем? — Иван решил принять участие во взрослом разговоре.

— Вот ты доешь всю кашу, и поедем, — ответил ему отец. — И Кате нужно собраться.

— Да я вроде как готова, — я осмотрела себя.

Платье, босоножки. Волосы собраны в пучок. Нужно только взять солнечные очки и шляпу.

— Вы меня поражаете, — улыбнулся Родимцев.

— Чем? — с интересом спросил Иван.

— Ванька, ты не представляешь, какие женщины бывают медлительные, и как долго могут собираться, — Родимцев взъерошил сыну волосы и встал из-за стола. — А твоя Катюша просто молодец. И кашу вкусную варит, и собирается на пять минут.

— Катюша самая лучшая, — заявил ребенок и вытер губы салфеткой.

— Значит, нам повезло, — подытожил Родимцев, убирая посуду в посудомоечную машину. — Я буду ждать вас в машине.

— Мы быстро.

Ванька помог убрать оставшиеся тарелки и побежал в свою комнату за кепкой. Я зашла в коттедж за сумкой с документами, нацепила солнечные очки, подхватила шляпу и вышла на улицу, к машине. Родимцев сидел на водительском месте.

Когда нас сопровождал Павел, никого из охраны не было.

— Вы ездите без охраны? — поинтересовалась, устраивая ребенка в автокресле.

— Зачем мне охрана?

— Без вас нас сопровождают охранники.

— Не беспокойтесь, — заверил Павел, — в моем присутствии вам ничего не грозит.

— Да я и не беспокоюсь, — пожала плечами. — Лично я всю жизнь жила без охраны и, как видите, до сих пор цела.

Он внимательно посмотрела на меня.

— Я понимаю, что вы обеспокоены безопасностью сына, не моей, — заверила Родимцева.

— Катя, конечно, безопасность сына для меня важна, но не менее важна и ваша безопасность. Вы работаете

на меня, а значит, находитесь под моей защитой. Я за вас отвечаю, понимаете?

Вот этого я совершенно не понимала. Что значит, нахожусь под его защитой? Он себя кем возомнил? Царем? Императором? Хотелось ответить что-то едкое, но вслух я произнесла:

— Понимаю.

— Вот и хорошо. А на счет охраны не переживайте. Я самая лучшая охрана для вас, — самодовольно заявил мой работодатель.

Он еще и хвастун.

В российском консульстве нас встретили, как родных. То есть не нас, конечно, а Родимцева. Мы были просто бесплатным приложением к его величеству Павлу Великолепному. В приемной консула нам навстречу вышла барышня.

— Павел Петрович, доброе утро, — пропела она и зазывно улыбнулась.

— Доброе, — поздоровался Павел и указал на дверь. — У себя?

— Задерживается, — барышня приняла виноватый вид и развела руками. — Будет с минуты на минуту. Подождете?

— Я к ребятам зайду. Пусть мои пока здесь посидят, ты не против?

Если барышня и была против «моих», она ничем этого не показала, наоборот:

— Конечно, конечно. Присаживайтесь.

— Подождите меня здесь, — скомандовал нам с Ванькой Родимцев, — я скоро приду.

Мы сели на диван, Родимцев вышел из приемной.

— А кто это тут у нас? — преувеличенно бодро задала вопрос барышня, присаживаясь перед Ванькой. — Как тебя зовут?

Ваня вопросительно посмотрел на меня, дождался разрешающего кивка (все-таки не зря я внушала ему, что с чужими разговаривать нельзя) и представился:

— Иван Павлович Родимцев.

— О, — барышня в восторге закатила глаза, а я успела испугаться: а ну как, от избытка восторга она в обморок упадет? — Так ты сын Павла Петровича?

— Да, — гордо ответил мальчик.

— А..? — барышня перевела взгляд на меня.

И вот кто мне скажет, чего я разозлилась на эту, в общем-то, милую девушку.

— А я дочь Павла Петровича, — хмуро сообщила ей.

— Дочь? — оторопело переспросила она, а Ванька сдавленно хрюкнул мне в плечо.

— Дочь, — подтвердила я. — Просто выгляжу значительно старше своих лет. Плохая экология, знаете ли, неправильное питание и вредный привычки.

— В самом деле? — что-то она затупила.

— Это Катюша, — представил меня мальчик, явно сжалившись над барышней.

Его фраза, совершенно безобидная, прозвучала гораздо более интригующей. Барышня уже открыла рот, что бы уточнить: кто такая Катюша, но дверь приемной открылась, и вошел Родимцев.

— Я договорился с ребятами, — сказал, обращаясь ко всем сразу. — Давай документы, сейчас все сделают.

Послушно отдала ему свой паспорт.

— Всем доброго утра! — в приемной появилось новое действующее лицо — немолодой дяденька в светлом костюме и с пивным брюшком.