Грешная фантазия

Джордан Николь

Антония холодно улыбнулась:

– Зато я себе не запрещаю.

– Возможно, мисс Мейтленд, – Трей нарочито растягивал слова, – вам следует изменить свое решение, так как лорд Хьюард его явно не одобряет.

Вместо ответа Антония плотно сжала губы и принялась развязывать ленты шляпы.

– У вас, мистер Деверилл, нет шляпы, но я с удовольствием пожертвую свою. Будьте добры, подойдите сюда.

Трей повиновался, и через мгновение шляпа оказалась у него на макушке.

Хьюард всем своим видом выразил негодование, но Антония не обратила на него ни малейшего внимания и не спеша направилась

к одному из ольховых деревьев, росших на берегу Темзы.

– Пожалуйста, станьте перед деревом: не хочу, чтобы моя шляпа улетела в реку.

Деверилл подошел к дереву, стоявшему на расстоянии примерно тридцати ярдов, и, повернувшись, небрежно прислонился к стволу.

– К вашим услугам, мисс Мейтленд. – Антония взяла лук и вставила стрелу.

– Дорогая? – тихо окликнула ее мисс Тоттл.

– Не беспокойтесь, на таком расстоянии я не промахнусь. – Глубоко вздохнув, Антония подняла лук.

Деверилл оказался прав: целиться в живое существо было совсем не то же, что стрелять в соломенную мишень. Ладони покрылись потом, но Антония понимала, что чем дольше тянет время, тем слабее ее решимость.

Стараясь не обращать внимания на громко бьющееся сердце, Антония прицелилась и отпустила тетиву…

Глава 4

Стрела пролетела положенное расстояние и вонзилась в тулью точно посередине.

– А все же жаль, – протянула Антония, испытывая неимоверное облегчение, – я была очень неравнодушна к этой шляпке.

Трей громко рассмеялся, сделал шаг и вытащил стрелу из ствола дерева, затем рывком сдернул с головы изуродованную шляпу. Все это он вернул Антонии с галантным поклоном, сопроводив его дерзкой улыбкой и не обращая внимания на убийственный взгляд, который бросил ему Хьюард.

– Позвольте, я провожу вас, дорогая. – Собственническим жестом взяв Антонию под руку, барон повернулся к особняку.

– Не стоит, милорд. – Антония, вздрогнув, выдернула руку. – Если вы хотите уйти прямо сейчас, то меня отвезут домой лорд и леди Садбери.

– Я настаиваю, Антония, – понизив голос, процедил Хьюард.

Антония покачала головой:

– Боюсь, мисс Тоттл еще не готова покинуть праздник.

– Что ж, отлично. – Резко повернувшись, барон зашагал прочь.

Антония тут же пожалела о своей несдержанности. Хьюард, разумеется, не простит ее. Она заставила его выглядеть слабым, а именно этого и хотел Деверилл. Он старался принудить ее к ссоре с женихом и добился своего.

– Должна вас поздравить, этот раунд вы, несомненно, выиграли. – По озорному блеску в глазах Трея Антония поняла, что он отлично знает, о чем речь.

– Но не битву.

– Битву вы никогда не выиграете.

– А вот это мы еще посмотрим.

Стараясь не придавать значения его самоуверенному ответу, Антония вместе с Эмили и мисс Тоттл вернулась к шатрам, но день для нее был испорчен, и чем дальше, тем сильнее ее мучили угрызения совести. Хотя гости, казалось, совершенно забыли о недоразумении, Антония чувствовала себя не в своей тарелке, поэтому никак не могла дождаться отъезда.

В шесть часов, когда завтрак подошел к концу, Антонию и мисс Тоттл отвезли домой Эмили и ее красавец муж лорд Садбери. Когда Милдред изъявила желание подняться наверх и немного вздремнуть перед обедом, Антония не стала возражать и медленно побрела в сад, находившийся позади дома. Она хотела пострелять из лука, чтобы избавиться от накопившегося раздражения, но это могло напомнить о произошедшем днем неприятном инциденте.

Подойдя к уединенной беседке, которую отец построил для жены, Антония поднялась по ступенькам и опустилась на деревянную скамью. Беседка была идеальным местом для того, чтобы побыть наедине со своими мыслями: куполообразная крыша, изящная решетка, заросшая плющом и вьющимися розами, изолировали ее от сада и навевали приятное спокойствие. Золотистые лучи заходящего солнца, пробивавшиеся сквозь зелень, согревали воздух и приносили с собой сладкий аромат летних цветов.

Обхватив руками колени, Антония погрузилась в тревожные размышления. Конечно, ей придется извиниться перед лордом Хьюардом за то, что она столь безобразно обошлась с ним. Барон ничем не заслужил такого бессердечного отношения с ее стороны; в течение всего года, прошедшего со времени безвременной кончины отца, Хьюард всегда был исключительно добр и внимателен к ней и должным образом заботился о ее репутации. Это имело для Антонии особое значение, потому что отец желал для нее не только титула – он хотел, чтобы великосветское общество приняло ее в свои избранные ряды как равную. Если ей не удастся добиться одобрения света, это будет означать, что все старания отца пошли прахом.

Однако гораздо больше Антонию тревожили ее чувства к жениху – или, скорее, отсутствие таковых. У них было много общего – им нравились одни и те же книги, одна и та же музыка, одни и те же картины. Правда, барон не увлекается верховой ездой, но оба они с удовольствием отправлялись в долгие поездки за город в его двуколке и наслаждались прогулками в парке.

Этот человек ей очень нравится, и все же… Антонии хотелось, чтобы она могла его полюбить, почувствовать хоть крошечную искорку страсти в их отношениях.

Элегантный, с благородной внешностью, лорд Хьюард был весьма привлекателен – он регулярно тренировался в боксерском клубе Джентльмена Джексона и в зале для фехтования у Анджело, а в стрелковой галерее упражнялся в стрельбе из пистолета. Но все же он был не таким мускулистым, как Деверилл…

Антония тихо застонала. Вся проблема заключалась в том, что она продолжала сравнивать этих двух мужчин, и с каждым разом ее жених все больше проигрывал. Но разве виноват Хьюард в том, что она находит Деверилла сильным, притягательным и… возбуждающим? Именно такой мужчина всегда был ее идеалом.

Однако самым прискорбным было то, что Трей заставил ее тосковать по той страсти и переживаниям, которых она никогда не найдет в браке по расчету. Будь он проклят, проклят, проклят… При звуке шагов по деревянным ступенькам Антония настороженно подняла голову и чуть не окаменела.

– Вот вы где! – произнес Деверилл насмешливо. – А я-то думал, вы сейчас расстреливаете мой портрет…

– Не соблаговолите ли уйти? – раздраженно парировала Антония и уткнулась лбом в колени. – Я предпочитаю зализывать свои раны в одиночестве.