Грешная и святая
Шрифт:
– Здесь я устраиваю вечеринки для джентльменов, – сказал он так, как будто говорил о погоде. – Я не держу служанок, чтобы не искушать моих гостей. Готово!
Он отступил, и Крессида повернулась, осознавая, что ее одежда падает.
– Вы распутник!
Она слишком поздно поняла, что ей не стоит задерживаться возле мужчины в таком виде.
– Почему распутник? Я не пью много, не играю по огромным ставкам. Я не насилую служанок – или дам, если на то пошло. Но я люблю женщин, их общество, их красоту. – Его взгляд подтвердил это. – У меня здоровая тяга к женщинам. Я люблю
Он не сдвинулся с места. Казалось, ни один его мускул не дрогнул во время этой замечательной речи, но она вдруг увидела себя его глазами – растрепанные волосы, ниспадающее платье, прижатое к ее пышной груди.
Крессида чувствовала его желание, как жар огня. Девушка отпрянула, но ее ноги запутались в юбке, и она оступилась.
Сент-Рейвен поймал ее одной рукой за талию. Его другая рука завладела ее грудью, лишь слегка прикрытой развязанным корсетом. Мужчина выглядел так, как будто в нем разгоралось пламя.
Но он тут же убрал руку, развернул Крессиду и провел ее к открытой двери, а затем дальше, в ее комнату.
– Спокойной ночи, милая Нимфа, – сказал он и закрыл за ней дверь.
Шатаясь, она вошла в свою комнату, вспоминая строки из «Гамлета»: «Офелия! О нимфа! Помяни мои грехи в твоей святой молитве!».
Грехи. В самом деле, она должна молиться за них обоих. Вместо этого она сбросила платье на пол, затем высвободилась из корсета и с сожалением признала, что он не был падшим грешником и не пытался соблазнить ее.
Крессида заметила на полу упавшие серьги и банкноты, но и не подумала о том, чтобы поднять их. Мысленно она была еще рядом с герцогом. Если бы он только увлек ее в постель, то у нее не было бы сил оттолкнуть его.
Все еще дрожа, девушка забралась в кровать в сорочке и накрылась одеялами. Она должна была благодарить этого мужчину за его силу воли, но все же, сама себе не признаваясь, сожалела о том, что такие минуты больше не повторятся.
Крессида проснулась утром в чужой постели в странном доме. Она помнила события прошлого вечера, и каждое из них тоже было странным по-своему.
Герцог Сент-Рейвен, почему-то изображающий разбойника Ле Корбо, похитил ее у лорда Крофтона и отвез в «Ночную охоту», свой дом, имеющий дурную репутацию.
Потом оказалось, что герцог решил оградить ее от Крофтона, и она дала слово остаться здесь до утра. Она сдержит слово, но затем отправится в Стокли-Мэнор. Слишком многое зависело от этого.
У нее есть план, как перехитрить Крофтона. Если он не сработает, то ей придется пройти через самое худшее – на неделю она станет любовницей лорда. Внезапно она застыла от ужасной мысли. Маленький пузырек с жидкостью находится в ее сумочке, а сумочка осталась в карете! А ведь этот пузырек ей так необходим!
Она натянула одеяло на голову, как будто это могло спасти ее от неприятностей. Но нельзя предаваться отчаянию.
Крессида откинула одеяло и села, убрав волосы с лица. В ее жизни несчастье следовало за несчастьем, но она не не должна отступать. Она должна победить.
Тонкая полоска света, пробившегося сквозь плотные занавески, говорила о том, что настал день. Пришло время встретить его. Крессида выбралась из постели и украдкой выглянула из окна. За окном был красивый сад, окруженный лесом. По положению солнца девушка определила, что уже девять или десять часов. Она услышала тихое насвистывание, затем появился коренастый мужчина в рабочей одежде и грубых башмаках, он шел по тропинке с мотыгой на плече.
Девушка отпрянула от окна. Герцог посоветовал ей не попадаться на глаза слугам, и она согласилась. Отправиться в Стокли-Мэнор и быть там на виду у всех не казалось ей ужасным, ведь лорд Крофтон обещал, что она сможет носить карнавальную маску. Однако попасться кому-нибудь на глаза здесь, в этом странном доме, было нельзя.
Она останется в своей комнате. Она вспомнила, что Сент-Рейвен даже обещал сам принести ей завтрак.
Девушка глянула в зеркало и ахнула. Ее мятая сорочка доходила лишь до середины бедра, а с такими растрепанными волосами она выглядела как дешевая потаскуха. Крессида провела рукой по волосам, вынимая застрявшие шпильки, затем попыталась пригладить волосы. Бесполезно! Она осмотрела ящики туалетного столика, но там не было ни расчески, ни гребня.
Где-то в другом конце дома начали бить часы. Она замерли, считая удары. Два. Конечно, не два часа, значит, половина какого-то часа.
А какая ей разница? Главное – нужно одеться!
Девушка вдохнула. Она как будто попала в другой мир. Еще недавно ее единственной проблемой по утрам был выбор платья для визитов или для балов. В том мире существовало слово «неприлично», означающее, что мужчина излишне приблизился во время танца к даме или попытался заманить ее куда-нибудь ради робкого поцелуя. В этом же мире она столкнулась со страшными вещами.
Крессида отошла от двери и занялась своей одеждой. Ее шелковое платье комком валялось на полу, и, когда она подняла его, оно было сильно измято. Да, здесь уже ничто не поможет, кроме утюга.
Другой одежды не было. Платье, сорочка, шиньон и корсет – вот все, что у нее есть. А куда же делась шаль? Она была шелковая, дорогая, но главное, ею можно было прикрыть плечи и грудь. Чулки и подвязки разрезаны, и неизвестно, где ее туфли.
Девушка почувствовала себя бедной и несчастной, как никогда раньше. Оказывается, одежда так важна для того, чтобы ощущать себя уверенно. Хотелось быть пристойно одетой, хотя бы во фланель.
Взять одежду слуг? Но в доме только мужчины. Ясно одно: она действительно пленница. Даже если нарушить слово, то как добраться до Крофтона босой и в одной сорочке? Надо немедленно привести себя в порядок, пока не пришел герцог.
Для начала Крессида отдернула занавески, позволив яркому летнему солнцу разогнать мрак. Затем стала одеваться. Она подняла корсет и обнаружила на полу свои серьги и деньги Крофтона. Деньги могут пригодиться. Сейчас она снова спрячет их за корсет.
Но тут стало ясно, что она не может не только развязывать шнурки, но и завязывать их. Девушка швырнула корсет на кровать, борясь со слезами. Она не сможет застегнуть и свое платье, но, если хотя бы наденет его, все же это будет лучше.