Грешная одержимость
Шрифт:
— Интервью законченно, — категорически заявляет Ефрем, встав перед камерой Энтони Берри и устрашающе нависая над ним. — Тебе пора уходить.
Впервые в жизни я стала свидетелем того, как папарацци отшатнулся. И я его не виню. Хотя внимание Ефрема даже не сосредоточено на мне, смертельное предупреждение в его голосе заставляет мой пульс нервно подрагивать. Энтони Берри на мгновение заметно колеблется, похоже, взвешивая риски и выгоды от дальнейшего продвижения вперед.
У меня сводит живот, когда он, кажется, приходит к выводу, что он неприкасаемый
Насмехаясь, Энтони пытается обойти внушительного телохранителя Сильвии.
— Скажи мне, Дани…
Что бы он ни хотел, чтобы я ему сказала, я никогда не узнаю, поскольку Ефрем сокращает его предложение, снова выступая перед папарацци.
Энтони фыркает, его выражение лица мгновенно меняется от самодовольного до раздраженного.
— Что, думаешь, ты застрахован от повреждений моей ручки? — Спрашивает он, поднимая камеру и фотографируя бурное выражение лица Ефрема. — Просто представь себе заголовок: «Великий русский придурок, гарцующий по парку с нью-йоркской принцессой Ришелье…»
Предполагаемый заголовок Энтони замирает от удушья, когда Ефрем выхватывает камеру папарацци и буквально разламывает ее пополам.
— Как ты смеешь! — Энтони Берри шипит, когда обломки пластика и металла с грохотом падают на цементную дорожку. — Ты заплатишь за это. Ты и сопливая маленькая принцесса, которую ты пытаешься защитить.
Он заметно бледнеет, когда Ефрем крепко кладет ему сильную руку на плечо.
— Ты уходишь. Сейчас. — Грозные русские команды, отталкивают папарацци на несколько шагов назад.
Энтони спотыкается, едва держась на ногах и отходит от Ефрема. Телохранитель делает угрожающий шаг вперед.
— Ефрем, — визжу я с сердцем в горле, когда собираюсь вмешаться.
Белокурый гигант останавливается и смотрит в мою сторону, огонь в его взгляде начинает тлеть, когда он читает выражение моего лица.
Энтони пользуется возможностью, чтобы сделать рывок, убегая так быстро, как только может, не переходя в полноценный спринт.
Я не привыкла к тому, чтобы мужчины использовали физическую силу, чтобы добиться своего. И я беспокоюсь, что действия Ефрема могут обернуться против меня или моей семьи, потому что папарацци имеют репутацию мстительных людей. А Ефрем дошел до того, что уничтожил личное имущество Энтони. Но я также слегка впечатлена и шокирующе благодарна, потому что папарацци так настойчиво преследовал меня. Не то чтобы я признавала это, но мне действительно приятно видеть, как кто-то бежит после того, как он со мной обращался.
— Семье Велес никто не смеет угрожать. И хотя у вас нет их фамилии, вам в том числе, — мрачно заявляет Ефрем.
Мое сердце замирает от интенсивности его голоса, и у меня перехватывает дыхание. Почему мне так приятно осознавать, что я нахожусь под защитой Ефрема, я не знаю. Но от того, что я услышала, что он присматривает за мной так же, как и за Сильвией, у меня в животе трепещет.
— Ты в порядке? — Бормочет Сильвия рядом со мной, подпирая Ислу на бедре.
Я подпрыгиваю,
— Да, я в порядке. А ты? Я не могу поверить, что он мог фотографировать Ислу без разрешения. Им следует проявлять немного больше порядочности, когда дело касается детей.
Маленькая девочка Сильвии уткнулась лицом в изгиб плеча матери, прячась под густой завесой материнских волос цвета красного дерева.
Лицо Сильвии мрачнеет.
— Я никогда раньше не сталкивалась с такими папарацци.
Горькая улыбка растекается по моему лицу.
— Добро пожаловать в Нью-Йорк. Боюсь, это один из недостатков быть моей подругой.
Сильвия тянется и сжимает мою руку.
— От этого ты мне нравишься не меньше. Я впечатлена твоим стремлением быть вежливой с такими ка он.
Поморщившись, я смотрю в том направлении, куда сбежал наш папарацци.
— Да, в целом мне менее болезненно позволить им брать то, что они хотят, и притворяться, что меня это не беспокоит. Но я ненавижу, когда меня пытаются использовать, чтобы преследовать моего отца. Это сводит меня с ума.
— Пойдем домой? — Любезно предлагает Сильвия.
— Наверное, это хорошая идея, — соглашаюсь я. — На случай, если у Энтони Берри в машине есть запасная камера.
— Я бы хотел, чтобы он сегодня попробовал еще раз сфотографировать вас, — мрачно грозит Ефрем.
От этого защитного заявления у меня в животе разливается тепло.
Дорога обратно к дому Велесов проходит довольно тихо, поскольку Исла засыпает. И когда мы все вылезаем из черного внедорожника, Сильвия неловко обнимает меня, держа Ислу на руках.
— Еще раз спасибо за помощь с моим школьным проектом. — Говорю я Сильвии, тепло улыбаясь спящей малышке.
— Конечно. Давай сделаем что-нибудь снова в ближайшее время.
Я улыбаюсь и киваю, затем поворачиваюсь и направляюсь по улице к своему дому.
— Подожди, Дани?
Я останавливаюсь и оглядываюсь на выражение беспокойства Сильвии.
— Позволь Ефрему проводить тебя до дома? Я не знаю, следят ли папарацци обычно за людьми, но мне было бы спокойнее, если бы ты не возражала.
Бабочки оживают в моем животе, когда я думаю о том, чтобы остаться наедине с Ефремом дважды в один и тот же день. Я осторожно смотрю на него, кусая губу, когда наши глаза встречаются.
— Ты можешь отпустить его? — Спрашиваю я, и мне так неловко говорить о нем как о предмете, когда он стоит тут же. Но я не хочу отвлекать его от обязанностей, если это может навлечь на него или Сильвию неприятности.
— Конечно. Ты не против, Ефрем? Это придало бы мне душевное спокойствие.
— Не проблема, — уверяет он ее, и его грохочущий баритон заставляет моих бабочек снова ожить.
— Отлично, — выдыхает Сильвия, расплываясь в облегченной улыбке. — Скоро увидимся, Дани. Затем она поднимается по ступенькам их дома из коричневого камня и исчезает внутри.