Грешная женщина
Шрифт:
Наташа зарделась, но преданного взгляда не отвела. Он впервые, при свете голубого торшера, по-настоящему ее рассмотрел. Она была не просто красива, в ее нежных чертах, в изумительном, чуть капризном прочерке губ было нечто такое, что вызывало в его суровом сердце неодолимое томление.
— Но ты разве сам не понял?
— Что я должен понять?
Отвернулась, пальчиком провела по стене.
— Я полюбила тебя еще дома. Дядя карточку мне подарил. Там ты с собачкой, с пудельком. Я по карточке поняла, какой ты. Дядя говорил: тебя многие боятся. Мне было смешно. Как можно тебя бояться? Ты одинок в этом мире, это правда, но ты герой. Я мечтала стать твоей собачкой. Ты прогонишь меня?
Сергей Петрович сглотнул горечь в горле, он слишком много в тот день курил.
— Не
— Я никогда не вру, — сказала она.
Когда она уснула, он с кухни дозвонился в гостиницу Спивакову.
— Ты кого мне подсунул, Семен?
— Не понравилась, заберу обратно, — самодовольно отозвался подельщик.
— Да уж оставь, сделай одолжение. Пристрою куда-нибудь.
— Не дури, Серго. Это то, что тебе нужно.
Коварный бухгалтер без мыла лез в душу, с помощью девки нацелился контролировать шефа, но это не беспокоило Сергея Петровича. Он никогда не отвергал протянутую дружескую руку, даже если в другой руке замечал сапожный нож.
— Девушка хорошая, спасибо. Но не будет ли хлопот с ее родителями?
— Все улажено, Серго. Ни о чем не думай.
Утреннее пробуждение его было энергичным: жаркая, как перина, девица нависла над ним смеющимся ликом:
— У нас будет маленький, будет маленький! Ты хочешь?!
— Как ты можешь знать? — Он попытался дотянуться до сигарет. — Чтобы знать, нужно время.
— Я знаю, знаю, — бормотала она, целуя его губы, щеки, уши, как-то необременительно, без всяких усилий с его стороны впускала в себя.
…За три года после восшествия на престол меченого Сергей Петрович солидно укрепил и расширил свой бизнес. К золотому промыслу добавил небольшое, но прибыльное предприятие по сбыту западного ширпотреба (два склада на Лосинке, сеть торговых палаток, «шопиков», «комков»), а также официально зарегистрировал фирму но продаже и перекупке недвижимости. Забот всегда было по горло, но их еще прибавилось, когда начался по стране сперва осторожный, а впоследствии все более азартный и поспешный раздел территорий, зон влияния. Кто умел глядеть вперед, тот понимал, что век меченого царька недолог и на смену ему обязательно придет зверюга покрупнее. К громадному пирогу прокрадывалось множество неясных теней. Уже выявилось несколько персон, которые внушали доверие смекалистым людям. Но угадать, кто именно одолеет в затеявшейся схватке и на кого хорошо бы заранее сделать ставку, было почти невозможно. И все же был один человек, в котором сомневаться не приходилось, который сохранял силу при всех режимах, к нему и устремился Сергей Петрович, хотя не без долгих колебаний. Подступая под чье-то крыло, пусть на самых выгодных условиях, он отчасти жертвовал своей независимостью, но выбора не было: в смутную годину в одиночку не уцелеешь. Мелкая птичка мелко и клюет, да и то до тех пор, пока сверху не кинулся ястреб. Про Елизара Суреновича Благовестова было известно, что этот бессмертный старичок держит за глотку почти все коммерческое подполье страны и, более того, успел напускать своих людишек в заповедные кремлевские вотчины. Только для того, чтобы попасть к нему на прием, Сергею Петровичу пришлось отстегнуть пару «тонн», но игра, разумеется, стоила свеч. Принял его Елизар Суренович в одной из своих загородных резиденций, и принял хорошо, уважительно. Было приятно, что старик о нем наслышан, но разговор тем не менее начался круто. Благовестов не поинтересовался, чего хочет гость (впрочем, что интересоваться, и так понятно), а сразу выставил условия — сорок процентов от золотой жилы и по пятьдесят от всех остальных промыслов. Выставив невероятный, грабительский ультиматум, Елизар Суренович добродушно улыбнулся и подвинул ему под локоть чарку душистой абрикосовой настойки, которой Сергей Петрович, воспитанный на натуральном продукте, отродясь не пил. А тут от изумления выпил, и не без удовольствия. Старая лиса произвела на него впечатление. В его проницательном, смешливом взгляде как бы прочитывался дружелюбный вопросец: ну что, сморчок, слабо тебе пикнуть?
Сергей Петрович набрался духу и пикнул:
— Это выходит, как бы по миру пускаете, дорогой Елизар Суренович? И даже без выходного пособия?
Старик, облаченный в праздничный золототканый халат, со своей круглой, опушенной белыми венчиками волос башкой, с молодыми черными очами был похож на сфинкса.
— Благотворительностью не грешим, — сказал он. — Пятьдесят процентов — нормальная ставка.
— Но за что?
— А вот за то, чтобы спокойно спать и богатеть. Ты ко мне потому и пришел, Серго, что боишься. И правильно делаешь. Бесстрашных скоро упрячут под замок.
Сергей Петрович опустил взгляд, опасаясь выдать охватившую его на миг злобу. Давненько с ним не разговаривали, как с сосунком-недомерком, но он понимал, что старик действует разумно, он и сам на его месте вел себя так же. В начале делового сотрудничества очень важно подавить противника морально. Сумма процентов не имеет особого значения: психологически ущемленный конкурент в дальнейшем пойдет на любые уступки, только успевай запрягать.
— Хватка у вас бульдожья, Елизар Суренович, — усмехнулся Сергей Петрович, справясь с ненавистью. — Поучиться есть чему. Но все же пятьдесят процентов — это чересчур. Да я просто не потяну. Что ж, извините за беспокойство. Считайте, разговора не было. Спасибо за угощение… — Продолжая улыбаться, он поднялся и направился к двери, но оттуда навстречу выдвинулся двухметровый добрый молодец с чугунным ликом. Что-то подобное Сергей Петрович, конечно, предвидел, да он и не собирался уходить. Добрый молодец поверх плеча гостя преданно глазел на патрона, ожидая знака. Сергей Петрович оглянулся: хозяин нюхал рюмку с настойкой, по-птичьи склоня голову.
— А-я-яй, — сокрушенно заметил, — какие мы нервные! Ну, хорошо, давай послушаю, чего ты сам предлагаешь. Атарчик, погуляй пока, ты нам не нужен.
Богатырь с поклоном удалился, а Сергей Петрович вернулся за стол.
— Какие-то уголовные приемчики, — посетовал он, — Не ожидал, честное слово.
— Всего ты ожидал, дорогуша! По глазам вижу: каков проныра. Но держишься добро, хвалю! Однако гордыню на время спрячь. Пока ты капитальчик на ворованном золотишке ковал, я империю строил. Чуешь разницу? И если ты в моей империи хочешь получить уголок, придется раскошелиться, иначе раздавлю.
Сергей Петрович с досадой поморщился:
— Не знаю, что вам говорили, но я не жлоб. Не об этом речь, сами понимаете. За придурка не надо меня держать.
Елизар Суренович любовно огладил свои пышные телеса, а потом толстым пальчиком поковырял в ухе. Все его движения были полны достоинства и некоторого даже самосозерцания. Глядя на него, никто бы не усомнился: этот человек всем прочим не чета.
— Так все же, зачем пожаловал? Где тебя припекло? Но сперва вот о чем хочу спросить. Уважь старичка, ответь, зачем тебе большие деньги?
— Как это? — слегка опешил Сергей Петрович. — Деньги есть деньги. Бизнес, одним словом. В них свет, а без них — тьма.
— И все?
Сергей Петрович почувствовал себя неуютно. Если старый ворон намерен покуражиться, то действительно, пора играть отходную.
— Что вы хотите услышать?
— Хочу понять, какой ты человек, пустой или со смыслом?
— Чудной разговор, Елизар Суренович. Какой-то гимназический. Меня лично пока нигде не припекает, если вы это хотите узнать. Но время нынче дурное. Вроде и свобода, а вроде и удавка на всех заготовлена. Верховный пахан и веревку намылил. Вот я и пораскинул умишком, чем прятаться по норам, как встарь, не лучше ли собрать силенки в кулак, чтобы при удобном случае той же самой веревкой палача удавить.
Елизар Суренович просмаковал абрикосовую и кинул в рот шоколадку, а гостя одарил тонкой сигаркой голландского производства. Но лицо у него стало грустным.
— Что ты это понял, опять же хвалю, хотя тут и понимать особенно нечего. Это на поверхности. Я про другое спрашивал. Есть ли в твоей жизни высшая цель? Или банковский счет для тебя как икона для христианина. Шушеры развелось через край в нашем деле, вот беда. Иногда, веришь ли, добрым словом обмолвиться не с кем… Ну да ладно, об этом после. Вернемся, как говорится, к нашим баранам. Сколько же ты, дорогуша, готов отстегивать в общую копилку, в фонд, так сказать, обустройства грядущего царства?