Грешник
Шрифт:
— Нет, пока еще жду…
— Ох, ну давай! Удачи тебе. Извини, мне надо срочно бежать в седьмой корпус, меня там ждут на церемонию посвящения! До встречи!
Радостный подросток убежал, едва ли не подпрыгивая, и я снова остался в гордом одиночестве, но в окружении толпы. Интересно, как там Астал? Уж его-то могучую фигуру я бы точно тут заметил среди претендентов…
Но вот настал миг истинны! Наконец-то очередь дошла и до меня. Два суровых сопровождающих в серых безликих одеяниях повели меня сквозь бесконечность ступенек, лестниц и мраморных колонн, уводя куда-то в самое
Я ждал чего угодно, рисуя в воображении мистический зал, уставленный хрустальными шарами или гигантскими кристаллами. Ждал увидеть мерцающий всюду таинственный свет, испещренные древними рунами стены или какой-нибудь величественный алтарь, который венчала бы могущественная реликвия…
Но нет, все оказалось гораздо проще и прозаичней. Меня встретило обычное длинное помещение, наполненное людьми и уставленное средневековыми подобиями школьных парт. За каждым из этих столов сидело по одному служителю Дивинатория в таком же невыразительном облачении, как и мои сопровождающие и по юному претенденту в Аколиты. Все о чем-то в полголоса говорили, и потому зал оказался наполнен легким монотонным гулом.
— Данмар, сын кузнеца, — представился я, присаживаясь за свободную парту прямо напротив одного из мэтров.
— Ваш жетон, — сухо ответил мне он, однако в глазах мужчины промелькнула искра интереса. Все-таки далеко не каждый год к нему на инициацию приходят столь юные претенденты.
— Даже так! — Сдержанно удивился служитель, разглядывая отметку на моей пластине. — Ваш результат впечатляет.
Видимо, цвет этого отпечатка символизировал степень успешности выполнения вступительного задания. Что-то вроде оценки. И мне, как победителю поединка, поставили соответствующую метку.
— Приятно видеть юные таланты в обители знаний, — немного потеплевшим тоном объявил мэтр. — А теперь приступим. Закройте глаза, Данмар, сын кузнеца, и расслабьтесь. Отриньте все лишнее, все мысли и переживания. Очистите своей разум…
Я постарался максимально полно выполнить то, о чем мне говорили. Но полностью освободить сознание, ясное дело, у меня не получилось. Медитативные техники вообще не были моей сильной стороной. В моей голове непрерывно роились какие-то отголоски размышлений, переживаний, обрывки планов и идей. И остановить это мельтешение было выше моих скромных сил.
— Представь поле. Две бесчисленные армии замерли друг на против друга. — Вкрадчивый голос служителя постепенно обволакивал меня, как густой туман. И, видимо, в этом месте действительно было какое-то средоточие энергий, потому что сказанные мэтром слова внезапно начинали оживать, вырисовываясь объемными и реалистичными образами в моей голове. — Ты стоишь впереди всех. Твой шлем сверкает на солнце. Тысячи воинов жадными взглядами ловят каждый твой жест. Они готовы пойти за тобой умирать. Ты их лидер. Ты их опора. Ты их бог. Их жизни принадлежат тебе…
Служитель долго и красочно расписывал мне обе армии, мою важную роль в грядущем сражении и саму безумную сшибку. Но во мне это не находило никакого отклика. Я навидался
— Так, кое-что есть. — Перемена тона в голосе служителя разрушила волшебную иллюзию, и картины кровавого ристалища исчезли, оставив после себя лишь тьму моих сомкнутых век. — На тебе нет печати Воргана, зато у тебя неплохой потенциал целителя. Твоя Анима Игнис очень хорошо отзывается. Что скажешь? Хочешь стать врачевателем, или продолжим?
— Давайте продолжим, — ответил я. Не думаю, что Сатана ждет от меня подвигов на поприще лекарства.
— Пики монументальных горных склонов нависают над тобой, как живые исполины, созданные самой природой. Они могучи, они вечны, они холодны и безразличны…
Мэтр описывал живописные картины, и они снова овеществлялись в моем разуме, словно нарисованные рукой профессионального художника. Я видел огромные горы, отвесные скалы и глубокие расщелины, дно которых терялось в густой тьме, куда не достигал солнечный свет. Это было без сомнения прекрасно и грандиозно. Но меня, опять же, не привлекало. Тогда служитель Дивинатория переключился на другой пейзаж. Он показал мне бушующее море, волны, подобные девятому валу, накатывающие на берег и едва не раскалывающие старые валуны. Соленые брызги и влажная взвесь мельчайших капель. Крики чаек и грохот прибоя…
Красиво и сурово, но я остался практически безразличен и к этому пейзажу. А следом, видимо, настала очередь огня. И я как мог пытался уловить в себе отголоски влечения к этой стихии. Все-таки, Данмар был сыном кузнеца, и в раскаленной кузне он проводил много времени, что не могло не отразиться на его личности. В моем воображении заполыхало гигантское пламя, которое своим жаром разгоняло облака. Земля дрожала и выстреливала целые тонны раскаленной магмы в небеса. Величественно, грандиозно и жутко. Но не более…
И только лишь когда очередь дошла до четвертой стихии, я почувствовал то, что должен был. Облака. Пушистые облака. Невесомые, как воздушный поцелуй матери, и прохладные, как ласка утреннего бриза. Голубое небо, зовущее в свои объятия, и задорный хулиганистый ветер, который словно заигрывал со мной. Я вспомнил полет. И он был великолепен. Самые радостные моменты за обе свои жизни я пережил именно в небе. Когда черные величавые крылья несли меня над ночным городом, и когда воздух хлестал меня по щекам во время моих умопомрачительных кульбитов. Когда отблески небесных осколков слабым сиянием отгоняли тьму, и когда я чувствовал безграничную и незамутненную свободу… В эти моменты исчезали все оковы. Пропадали тревоги и растворялись в концентрированном восторге призраки прошлого. Исчезало абсолютно все, и даже мое сознание словно бы отходило куда-то на второй план. Оставалась только высота и бескрайний простор…