Грешник
Шрифт:
– Это моя вина.
Голос не подчиняется мне. Он глухой и звучит словно из трубы. Меня затягивает туда, краски вокруг сгущаются. И лишь Нора светится. Светится даже сейчас, лёжа на грёбаной больничной койке. Принцесса рада, что я пришёл. Рада, чёрт подери! Она оказалась тут из-за меня и радуется моему появлению.
– Это моя вина.
– Нет… Что ты такое говоришь? Я сама сделала выбор. Не вини себя. Это же не ты меня столкнул, – Нора скользит взглядом по своему телу, и подавляет вздох. – Не всё так страшно, – изрекает она. – Срастётся.
Нора пытается делать вид,
– Это моя вина.
– У тебя шок, наверное, – Нора усмехается. – Это тоже пройдёт. Знаешь, когда Майкл однажды упал с велосипеда и сломал руку, папа несколько дней был сам не свой. Зато Майкл радовался, что можно не ходить в школу. А ещё…
Она рассказывает мне истории из детства, и я понимаю, что мы правда отняли у неё всё. В первую очередь – право самой выбирать, как ей жить и кем стать. У принцессы была нормальная жизнь до встречи с нами. Да, нелёгкая, но в ней были обычные горести и радости. Хорошие дни и плохие. И ни в одном из них Норе не нужно было переступать через себя, убивать или страдать от рук психа.
– Это моя вина, – шепчу настолько тихо, что принцесса даже не слышит.
Жму на кнопку вызова, и заходит медсестра.
– Ты уже уходишь? – встревоженно спрашивает Нора.
– Я приду завтра. И послезавтра тоже. Каждый день. Здесь ты в безопасности. Отдыхай.
Наклоняюсь и целую её в лоб, затем наблюдаю, как медсестра делает принцессе укол. Нору вырубает быстро. Медсестра уходит, и я беру с тумбочки кулон, который подарил принцессе. Если он исчезнет, Нора забудет меня быстрее. Вещи, точнее – воспоминания, связанные с ними, склонны возвращать нас в прошлое. Я искренне хочу, чтобы Нора жила своей жизнью и не думала обо мне. Уехала от нас и стала по-настоящему счастливой. Как в детстве, когда у неё была любящая семья. Пусть создаст свою. Со мной принцессе счастье не светит.
Я больше не имею прав на неё. Разумеется, я не стану её игнорировать или отсылать насильно. Буду присматривать за ней и, если она захочет уйти от нас, сделаю всё, чтобы принцесса начала новую жизнь. Вдали от нас и всех опасностей, что следуют за Савиано попятам.
– Прости меня.
Быстро покидаю палату, клинику и сажусь в машину. Всю дорогу теряюсь в своих мыслях. Перед глазами проносятся обрывки воспоминаний. Меня разрывает на куски от осознания собственной беспомощности. Нора ещё не знает, что потеряла ребёнка. Что с ней будет завтра? Не знаю, мечтала ли она о детях, но это и неважно. Для любой женщины такая потеря – это горе. Сильное и разрушающее.
А для меня? Никогда не хотел детей. В смысле – хотел, но понимал, что мне нельзя их заводить. Ребёнок, родившийся в мафиозной семье, обречён на вечные страдания. Я помню своё детство и юность. Никому не пожелаю подобного.
Но сейчас…
Ударяю по рулю, жму на тормоз и съезжаю на обочину. До дома осталось всего ничего, но я не могу заявиться туда в таком состоянии.
Вываливаюсь из машины, отхожу в сторону поля и ору. Не ору даже, а вою. Как раненое животное, загнанное в ловушку. Грудную клетку печёт, и я разрываю рубашку, рванув пуговицы. Стаскиваю галстук и бросаю в траву. Достаю пистолет. Выстрелы гремят, раздирая ночное небо. Когда пули заканчиваются, опускаю руку и обессиленный возвращаюсь к автомобилю.
До особняка добираюсь, подгоняемый лишь одним чувством – лютой яростью. С порога набрасываюсь на Эда и на глазах у всех заряжаю ему прямо в рожу. Но Эд не отвечает мне тем же. С помощью Альберто тащит меня в кабинет, выключает камеры и долго мне что-то втирает. Что именно – не знаю, я не слушаю его. Сижу, уставившись в пол. Меня ничего сейчас не волнует. Не трогает.
Минуты перетекают в часы, а я всё не двигаюсь.
– Дерек, ты слышишь меня?
Мотаю головой и наконец поднимаюсь на ноги.
– Куда ты? Дерек, стой.
Дверь.
Коридор.
Спальня.
Щёлкаю выключателем и осматриваюсь. Каждый угол, каждая деталь напоминает о том, сколько счастливых моментов я провёл здесь в объятиях принцессы.
Снести всё к херам.
Под ноль.
В пекло.
Я не смогу спать на этой кровати. Хотя сегодня я вообще не смогу спать.
Переворачиваю кресло, достаю нож, исполосовываю обивку, затем ударяю по креслу руками и ногами. Не останавливаюсь, пока не разламываю его в щепки.
Сбрасываю пиджак и разодранную рубашку и переключаюсь на кровать. Чем больше я крушу, тем меньше остаётся сил думать. В общем-то, я на это в данный момент уже и не способен.
Прихожу в себя, стоя на коленях посреди разрушенной спальни, и дрожу от пробирающего озноба. Картинки перед глазами больше не мелькают, но в ушах звенит Норин смех, а в мыслях застыло её улыбающееся лицо.
Я говорил, что не умею любить. Это неправда. Я умею.
Но любовь… истинная, неэгоистичная, такая, когда ты готов отпустить несмотря на то, что тебя раздирает на части, – это больно.
Нора не просто мой свет. Незаметно для меня она стала моим кислородом. И сейчас я не могу дышать. Решение отпустить её – самое сложное решение в моей жизни.
Смогу ли я не сорваться? Не уверен.
Но я постараюсь.
Ради неё.
Грешник
«Настоящий мужчина хочет двух вещей: опасности и игры. По этой причине он хочет женщину, как самую опасную игрушку»
Фридрих Ницше
Глава 1
– Я так рада, – произносит она с натянутой улыбкой.
– Рада? – вторю монотонно, обескураженный этой фразой.
– Да, – принцесса энергично кивает, усиленно изображая счастье. – Рада вернуться домой. В клинике было ужасно скучно. Спасибо, что приходил каждый день.
Она тянется к моей щеке, оставляет на ней лёгкий поцелуй, а затем вздыхает.
– В чём дело, Дерек? Ты не прикоснулся ко мне ни разу. Я не развалюсь от настоящего поцелуя, – Нора проводит здоровой рукой по моим волосам. – Может, наоборот, быстрее поправлюсь.