Грешник
Шрифт:
– Но Алиса…
– Да купили ее, Саша! Купили! – Денис перевернулся на бок, обхватил мое лицо ладонями, и я глаза открыла резко, всем телом дрожа от паники. – Хочешь, найди ее, и правду вытряси. Она на меня на суде смотрела не со страхом, а с виной. Но за айфоны, и прочую хрень продалась. Или запугали, хрен ее знает. Но купить ведь гораздо проще, а денег у мажоров дохера. Я в таком шоке был, думал, что это
Что это все…
Это все.
– Теперь веришь? – горько спросил Денис. Его будто только это волнует – верю ли я ему, а я сама не знаю, во что сейчас верить. – Я не могу ничего доказать. На суде не смог, на апелляциях тоже. Все поверили, что я – гребаный маньяк, половина родственников тоже. Мать попрекали, что такого сына родила и вырастила. Отцу выговаривали. Что у меня спермотоксикоз, что я с девушками по-хорошему не могу, но трахаться надо. Вот и решил изнасиловать. Все поверили, даже ты, Саша.
Да.
Я поверила первой.
Глава 7
ДЕНИС
До меня давно уже дошло, что Саша не продалась. Она искренне в мою виновность верила, потому на суде и дала такие показания. А тогда это как предательство воспринималось – горячо любимая девушка утверждала, что я виновен. Что преследовал ее, как маньяк, и самое место мне в тюрьме.
Подальше от нормальных людей.
Тогда и сдался.
Мать боролась за меня, а я готов был подписать чистосердечное. Лишь бы все это поскорее закончилось.
– Саша, веришь мне, или нет? – поцеловал ее в висок, в груди больно, до чего же она красивая.
Идеальная. И моей была. Вся моей была, до капельки. Не знаю даже, как относиться к этому по-трезвому: считала, что я урод, но переспала со мной. Либо сама извращенка, либо в глубине души знала правду. Но если знала, то почему так поступила?
Дохрена вопросов, ноль ответов.
Жизнь – удивительная сука.
Мне важно, чтобы Саша поверила. Нет доказательств, лишь мои слова. И обманул ведь ее в прошлый раз, сказал, что не убивал, но сейчас признался. Сама захотела
А она замуж вышла, пока я сидел. За Илью, блть. Спала с ним, с этим уродом, цвет обоев обсуждали, и имена детям выбирали, пока я на зоне подыхал за чужое преступление!
– Верю, – Саша глаза открыла, и я снова ее простил.
По сто раз на дню так: ненавижу так, что трясет всего, а она посмотрит – и прощаю. Люблю, ничего с этим поделать не могу. Всегда любил, даже когда считал, что продалась с потрохами за заряженную бабками жизнь.
– Веришь, что твой муж, – сглотнул горькую слюну, кроет всего от мысли, КТО ее муж, – и его уроды-подельники виноваты, а я – нет? Я сказал правду, теперь твоя очередь. Точно веришь?
– Денис, я верю, – губы ее дрожат, снова плачет, хорошая моя.
Бесят ее слезы, не знаю, что с ними делать.
Тупо утешать ту, которая в ситуации не разобралась. Знала ведь меня, пусть и как к младенцу относилась. Но знала, общались. Посмеивалась надо мной, конечно, но я бы и сам всерьез себя не воспринял на ее месте, сейчас-то я это понимаю. Убогие подкаты мальчишки, тогда как у Саши работа, перспективы, серьезные романы. А тут я со своей сопливой любовью.
Тогда поверила в мою вину, а сейчас верит в невиновность.
Что ж ты, Саша, такая доверчивая, блть?! Кто убедительнее скажет, тот и прав?!
– Прости меня, – прошептала, выдергивая из противоречивых мыслей, в которых я ее то ненавижу, то люблю. – Я… я тогда просто в ужасе была. Тебя знала, поверить не могла, что ты такой. И Илью ведь знала. Прибежала тогда на плач Алисы, а она от тебя шарахается, – Саша рыдает, словами захлебывается, и это и приятно, и нет. Сам не пойму, что чувствую, но не хочу, чтобы ей было больно – это точно. – А потом все так навалилось: бесконечные допросы, соседи, которые про тебя гадости говорили. Всегда знали, что ты таким станешь, да и Илья себя как герой вел, увивался за мной, все повторял, какой ты урод. И Алиса показания дала… понимаешь, я не только своим глазам поверила, но и чужим словам. Прости, прости пожалуйста!
Конец ознакомительного фрагмента.