Грешник
Шрифт:
Я не понимаю, что он имеет в виду.
Я быстро киваю, сглатывая комок в горле и пытаясь успокоить дыхание. Тайсон поворачивается к комнате, затаскивая меня внутрь.
Я задыхаюсь, сердце замирает от того, что я вижу, когда мы входим внутрь. В центре комнаты стоит связанный Син. Его руки скованы наручниками над головой, лодыжки широко расставлены и прикованы к полу. Во рту у него кляп, с губ течет слюна. Глаза закрыты, ремень на шее и бедрах привязывает его к столбу. Желчь поднимается, когда я вижу на полу перед ним кусок кожи. Это герб Лордов, они срезали его с него. На том месте, где когда-то был герб Лордов, выбито клеймо «666». Кровь, ее так много. Теперь я понимаю, откуда взялась вся кровь, которая была на братьях — это кровь Сина.
Я не осознаю, что рыдаю, пока Тайсон не хватает меня за руку и не притягивает к себе.
— Опусти его, — рявкает он, и я вздрагиваю.
Один из парней протягивает руку, хватает цепь и тянет за нее, освобождая закованные в наручники запястья Сина.
Тайсон отпускает меня и подходит к нему, чтобы снять кляп и удерживающие его ремни, а другой брат освобождает его лодыжки. Наручники на запястьях расстегнуты, и Тайсон закидывает одну руку Сина себе на плечо, а мой отец помогает ему, хватаясь за другую.
Мое сердце учащенно бьется от тишины в комнате. Он не издал ни единого звука. Почему ему не больно? Он вообще дышит?
— На выход, — рявкает на меня Тайсон, когда они начинают тащить Сина через комнату к двери.
Я разворачиваюсь, чтобы выйти, волосы хлещут меня по залитому слезами лицу, но в дверном проеме стоит один парень, загораживая его. Он пробегает взглядом по моему телу, заставляя меня задрожать от страха.
— Удивительно, на что способен мужчина ради пизды, — произносит он, задумчиво склонив голову набок. — Из-за этого мне хочется увидеть, что же в ней такого особенного.
Парень делает шаг ко мне.
— Убирайся нахуй с дороги! — кричит Тайсон, все еще стоя позади меня.
Парень облизывает губы:
— Может, в другой раз, — он отступает назад, и я выбегаю из комнаты в коридор, а затем веду парней тем же путем, каким мы вошли.
Оказавшись на улице, Тайсон кричит мне:
— Открой дверь! Затем разложи задние сиденья! Нам придется уложить его плашмя.
Я делаю, что мне велено, и они с отцом загружают Сина в джип.
Отец запрыгивает на заднее сиденье, добирается до головы Сина и, схватив его под мышки, тянет вверх, а Тайсон толкает его за ноги. Я запрыгиваю внутрь и становлюсь на колени рядом с Сином. Тайсон закрывает дверь.
— Я поеду быстро. Так что держитесь сзади, — говорит он нам, запрыгивая на водительское сиденье.
Мой отец кивает, снимая рубашку. Разрывает ее посередине, а затем еще на несколько частей.
— Оберни это вокруг его запястья. Затяни потуже. Нужно остановить кровотечение, — папа протягивает мне ткань.
Я шмыгаю носом, сопли и слезы текут по моему лицу, и делаю, как мне говорят, видя оставленные наручниками раны. Они глубокие. Слишком глубокие. Похоже, он провел ножом по внутренней стороне запястий и сам разрезал их по горизонтали.
Затем мой отец расстегивает пояс Сина. Он обматывает его вокруг предплечья Сина.
— Это должно обеспечить небольшую дополнительную помощь. В данный момент это не повредит.
Затем отец снимает свой ремень и проделывает то же самое с другой рукой Сина.
— Почему он не приходит в себя? — плачу я, у меня трясутся теперь уже окровавленные руки, и я кладу их ему на грудь, пытаясь нащупать сердцебиение. Он не может быть мертв. Я не могу в это поверить.
— Ты не хочешь, чтобы он очнулся. Поверь мне, лучше, чтобы он был в отключке, — отвечает мне Тайсон.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
ЭЛЛИНГТОН
Мы подъезжаем к месту, которое, как я слышала, отец называл Собором. Я никогда раньше здесь не была, поэтому не знаю, почему мы оказались тут именно сейчас, но это как раз то, что я ожидала увидеть. Старый и призрачный, чуждый, с двумя башнями по обе стороны. На нем неуместный, висящий вверх ногами крест.
Открывается дверь, и я выпрыгиваю наружу, отступив в сторону, чтобы они могли вытащить с заднего сиденья Сина. Я следую за ними внутрь, потому что не знаю, куда они направляются.
Я спускаюсь за ними по лестнице в помещение, похожее на подвал, где нас ждет врач из нашего дома. Он помогает им уложить Сина на больничную койку. Здесь что-то вроде хирургического центра. Как один из тех центров сортировки, которые показывают в фильмах про зону боевых действий.
— Что они с ним сделали? — удается, наконец, спросить мне.
Ранее я не была уверена, хочу ли это знать, но теперь мне нужно знать. Я не понимаю. Из его письма следовало, что он хочет меня бросить. Почему он добровольно позволил им так с ним поступить?
— Адреналин, — отвечает Тайсон.
— Ч-что? — дрожащим голосом произношу я.
— Они сделали ему укол адреналина. Прямо в сердце. Они сделали это, чтобы он не потерял сознание. Это длится около двадцати минут. Они удаляют клеймо Лорда, срезая его. А чтобы человек не истек кровью, прижигают его своим собственным. Три шестерки. По одной за каждого брата.
Я поднимаю руки, чтобы закрыть лицо. По моим щекам текут новые слезы.
— Почему они так с ним поступили?
Взгляд Тайсона смягчается.
— Они делают это со всеми, Элли. Это их посвящение. Оно может отличаться от человека к человеку, потому что не каждый, кто вступает в «Бойню», носит клеймо Лордов, но клеймо получают все.
Я бросаю взгляд на своего отца, который стоит рядом, и смотрю на его грудь. Он снял рубашку, чтобы перевязать ею Сина. Конечно же, я вижу три шестерки у него на груди. Они зажили, но не заметить, как их хреново нанесли, невозможно.
— Когда адреналин выветривается, люди падают и бьются довольно сильно, — добавляет Гэвин,