Грешник
Шрифт:
Я возвращаюсь к гардеробной и хватаю несколько шарфов. Затем выхожу, а он все еще там. Я бросаю их в чемодан.
— Прекрати. Я не в настроении.
Песня прерывается, и тут начинает звонить мой телефон.
Закатив глаза, я подхожу к своему столу и смотрю на экран. На нем загорается надпись «Син», и я быстро оборачиваюсь, чтобы посмотреть на стоящего в дверях моей комнаты парня. В его руке нет телефона.
Мой отец взял его с собой после того, как получил сообщение. Насколько я знаю, он отдал его Сину в Соборе. Значит, это он мне
— Как ты это делаешь? — спрашиваю я, нервно отступая на шаг.
Может, Син нажал кнопку вызова, а потом засунул телефон в карман. Син всегда придумывает, как меня обмануть.
— Прекрати, — повторяю я, мой пульс учащенно бьется.
Парень заходит в комнату, мой телефон перестает звонить, а песня начинает играть снова.
— Я не хочу сейчас играть в твои дурацкие игры, Син. Я серьезно.
Музыка почти сразу смолкает, и комнату наполняет звон. Кровь шумит у меня в ушах, и я осознаю, что обе его руки прижаты к бокам.
«Это не Син».
Развернувшись, я иду к выходу через французские двойные двери на балкон, но они распахиваются. Так сильно, что ударяются о внутреннюю стену, и одна разлетается вдребезги. Я вижу другого парня, одетого точно так же, пытаюсь закричать, но ничего не выходит.
Обернувшись, я вижу, что тот, что стоял у двери, прошел в мою комнату, и все, о чем я могу думать, — это парни из «Бойни». Сколько их там было? Двое? Нет, трое. Значит, здесь есть еще один. Они следили за нами. Хотят заставить меня заплатить за помощь в его освобождении. Как они нашли меня? Моя мама. Она и раньше бросала меня на растерзание волкам. Это ничем не отличается. Особенно если она отдаст меня в обмен на свою свободу. Она бы так и поступила.
Парень у открытой двери спальни отходит в сторону, и я, воспользовавшись ситуацией, выбегаю из комнаты. Я не оглядываюсь, сердце бешено колотится в груди. Я спускаюсь по лестнице, стараясь не споткнуться и при этом приказывая себе дышать. Это не помогает.
Я уже на полпути вниз, когда вижу фигуру у подножия лестницы — третий брат? Все, что я вижу, — это черная одежда и еще одна маска. Я перепрыгиваю через три последних ступеньки, изо всех сил врезаясь плечом в его тело.
Я знала, что это они. Братья. Они хотят притащить Сина обратно и пытать его. Я не позволю им забрать его. Я не позволю ему сдаться из-за меня. Или из-за кого-то еще. Если они планируют использовать меня в качестве приманки, ничего не выйдет. Сначала им придется убить меня.
Я бью его с такой силой, что он впечатывается в противоположную стену, где стоит прямоугольный столик с хрустальной вазой и зеркалом. Мы падаем на пол, и я сворачиваюсь в позу эмбриона, чтобы защитить лицо, когда чувствую, как на нас сверху сыплются осколки стекла. Стол тоже с громким стуком падает на пол.
Перекатываясь на спину, я хнычу от жжения в боку. Трясущимися руками тянусь вниз, и чувствую кровь. Я обо что-то порезалась, но, к счастью, из моего тела не торчит стекло.
Перекатившись обратно на живот, я оказываюсь лицом к лицу с человеком, которого ударила, и это та же маска, что и у двух других в моей спальне.
Стон срывается с его закрытой маской лица, и он двигается быстрее, чем я ожидала, потому что меня швыряют, как тряпичную куклу, поскольку я сейчас чертовски медленная.
Двигаясь, он запрыгивает на меня сверху, сев на мои бедра. Я приподнимаюсь, пытаясь отпихнуть парня, но его обтянутые перчатками руки умудряются обхватить мое горло. Я выгибаю спину и двигаю бедрами, отпихивая дальше по телу, но не сбивая полностью. Я поднимаю руку над головой и сильно дергаю локтем, умудрившись высвободить правую руку, затем делаю глубокий вдох, переворачиваясь ровно настолько, чтобы дотянуться до куска стекла, лежащего на полу рядом со мной. Я хватаюсь за него и чувствую, как он впивается в мою ладонь. Прежде чем парень успевает меня задушить, я вонзаю осколок в нижнюю часть маски, прямо ему в шею.
Я выдергиваю стекло, и отовсюду на меня течет кровь, забрызгивая мое лицо, шею и руки.
Я хватаю осколок обеими руками, поднимаю над головой и с криком втыкаю его в черную толстовку, снова и снова, разбрызгивая еще больше крови, пока тело не падает с меня на пол.
Я роняю руки на бок, пытаясь перевести дыхание, глаза закрываются сами собой, желая передохнуть, но тут кто-то хватает меня за волосы, поднимая на ноги и заставляя вскрикнуть. Мое падение и драка дали возможность двум другим в моей комнате догнать меня. Я брыкаюсь и кричу, пока он тащит меня в гостиную и там ставит на колени.
Меня прижимают лицом к полу, уперев колено мне в спину и заломив назад руки, и я кричу во всю мощь своих легких. Я чувствую, как вокруг запястий оборачивается знакомый грубый материал стяжки, а затем слышу, как туго застегивается молния, защипывая мою кожу. Меня подхватывают и бросают на диван, и я лежу на своих теперь уже связанных руках. Я тяжело дышу, глядя на двух мужчин сквозь мокрые от слез ресницы.
— Син убьет вас обоих! — гневно кричу я, зная, что он сделает все возможное, чтобы спасти меня. В конце концов, дьявол процветает в аду.
Тот, кто притащил меня сюда за волосы, бьет меня по лицу. Да так сильно, что я падаю на бок. От перчатки у меня щиплет щеку и звенит в ушах. Схватив за плечи, парень переворачивает меня на спину и прыгает сверху, прижимая и затрудняя дыхание своим тяжелым весом.
Он обхватывает мое лицо, и у меня слезятся глаза от того, насколько он груб.
— Син не может спасти тебя, детка. — Его голос — низкое рычание, заставляющее меня дрожать. — Он мертв.
— Нет, — удается пробормотать мне сквозь сдавленные щеки. Они убили его? Почему они отпустили его только для того, чтобы убить? Они последовали за мной сюда из Собора? А как же мой отец и Тайсон?
Маска кивает один раз, затем опускает лицо к моему уху и шепчет:
— Его больше нет, Элли. Теперь ты наша. Навсегда.
Отстраняясь, он сжимает мои щеки, широко открывая мой рот и одновременно откидывая назад мою голову, заставляя меня выгнуть шею. Я поднимаю глаза и вижу другого, стоящего в конце дивана.
Он бросает что-то в мой открытый рот, и прежде чем я успеваю это выплюнуть, тот, что сидит на мне, отпускает мои щеки и закрывает мне рот рукой в перчатке. Мое тело сотрясается в конвульсиях, когда я давлюсь чем бы оно ни было. От вкуса мела у меня начинается рвотный рефлекс.