Грешник
Шрифт:
При этих словах я прищуриваю глаза.
— Так ты говоришь, что я использую ее.
Разве нет? Я притворялся кем-то другим, чтобы получить удовольствие. Я использовал ее тело. В ту ночь на «Фрик-шоу», потом у нее дома. Блядь, ей это нравилось. И мне тоже. Кто из нас более ебанутый? Даже сейчас я не хочу быть с ней нежным. Я хочу, чтобы она ползла ко мне на четвереньках. Умоляла меня трахнуть ее. Чтобы я сделал ее своей шлюхой. Она такая красивая, когда плачет. Когда умоляет. Как ее тело прижимается к моему. Как раздвигаются ее губы, когда она умоляет дать ей возможность
— Я говорю, что когда у него будет шанс, Линк им воспользуется. И если ты подделал ее противозачаточные средства, Элли родит его ребенка. Не твоего.
Сжимаю руки в кулаки при этой мысли. Элли будет моей женой, и у нее будут мои дети. Ничьи больше.
— Он предупреждал меня. Сказал, чтобы я забрал свою избранную, в противном случае он что-то сделает с Элли. Линк уже знал, что у него есть планы.
Как я смогу удержать ее подальше от этого дома? Это ее дом. Элли, может, и согласится не возвращаться, но ее мать будет задавать вопросы.
— Есть еще кое-что, — вздыхает отец. — Амелия…
— Я не хочу говорить о ней, — качаю головой.
Он сжимает челюсть.
— Сынок, это не пройдет. Планы уже составлены…
— Без моего согласия, — возражаю я.
— Все так и есть. Ты будешь делать то, что лучше для твоих детей, так же как я делаю то, что лучше для тебя и твоей сестры.
Я прекрасно понимаю, что в этом заявлении он не упомянул мою мать. Я знаю, на чьей она стороне.
Встав, я поворачиваюсь и выхожу из его кабинета, закончив разговор. Захожу в свою комнату и вижу, что она пуста. Вбежав в прилегающую ванную, я распахиваю дверь, и Элли вскрикивает.
— Это всего лишь я, — говорю я, закрыв за собой дверь.
Элли стоит перед раковиной в своем грязном, разорванном платье. У нее исцарапаны колени и руки. Она вся в засохшей крови от своей руки и от того, как грубо я трахал ее в лесу на обочине дороги.
— Давай я тебе помогу, — я делаю шаг к ней, и Элли скрещивает руки на груди. Я останавливаюсь, и она опускает глаза в пол.
Мне не нравится эта Элли. Робкая девочка, которая боится. Мне нужен мой маленький демон, который бьет меня по лицу, борется со мной, зная, что не сможет меня победить. Медленно приблизившись, я осторожно берусь за подол ее платья.
— Подними руки, — шепчу я.
Подняв ее руки над головой, я стягиваю ткань и бросаю ее на пол. Элли стоит передо мной в одних трусах, туфли на каблуках давно потеряны. Я подхожу к душу и включаю его.
Когда я снова поворачиваюсь к ней лицом, она стоит, дрожа и опустив голову. Ее обесцвеченные волосы спутались. В них остались веточки и листья.
Я беру ее за руку и тяну в душ. Прислонив ее спиной к распылителю, я встаю лицом к ней, разматываю клейкую ленту и убираю с ее руки рубашку. Я смотрю на рану. Кровотечение прекратилось. Честно говоря, не мешало бы наложить несколько швов.
— Мне нужно ее промыть, — говорю я ей, и Элли кивает.
Я осторожно промываю ее, и она молча стоит, пока я очищаю остальные части ее тела, а также клеймо на ноге и пирсинг. Они очень хорошо заживают. Откинув голову назад, Элли закрывает глаза, и я мою ее волосы своим шампунем.
Когда волосы промыты, она опускает голову, и ее налитые кровью глаза встречаются с моими.
— Прости меня, — шепчет Элли.
Я обхватываю ее лицо обеими руками.
— Не извиняйся передо мной, черт возьми, Элли. Тебе не за что извиняться.
Она шмыгает носом, ее грудь вздымается.
— Я… я не знаю, что со мной не так, — ее глаза наполняют свежие слезы.
Я сжимаю руки на ее лице, и она всхлипывает.
— Послушай меня, Эллингтон.
Я жду, когда прольются слезы, чтобы она могла ясно меня видеть, а затем продолжаю.
— С тобой, черт возьми, все в порядке. Ни хрена подобного.
— Но…
— Но ничего, — рычу я, прерывая ту чушь, которую она собиралась сказать. — Ты идеальна.
От моих слов она начинает плакать еще сильнее. Я понимаю, насколько они облажались. Элли такая, какая она есть благодаря своему детству, которое у нее было. А я такой, какой я есть из-за Лордов. Они облажались с нами обоими по-разному.
— Это ты, — шепчет дрожащими губами Элли.
— Что именно? — спрашиваю я, глядя ей в глаза.
Она облизывает губы, стыдливо опускает глаза, а потом шепчет.
— То, чего я всегда хотела.
Я знаю о ее чувствах ко мне уже несколько недель. С тех пор, как я прочитал ее дневник в ту ночь, когда привез домой с «Фрик-шоу». Но когда Элли говорит это вслух, я не могу выразить словами, что она чувствует, признавая это.
Я отпускаю лицо Элли и, проведя костяшками пальцев по ее шее, чувствую учащенный пульс. Я прижимаюсь к ней всем телом, свободной рукой обхватываю ее тонкую талию, прижимая ее к себе.
— Я никуда не уйду, маленький демон, — говорю я, и она всхлипывает, нервно покусывая нижнюю губу. — Я буду тем, кто тебе нужен, когда бы я тебе ни понадобился.
Я могу быть парнем, который обнимает ее, когда ей нужно передохнуть, и тем, кто гонится за ней в лес и безжалостно ее трахает.
Я готов быть ее дьяволом так же сильно, как она хочет быть моим маленьким демоном. Я не хочу, чтобы она сомневалась в моих намерениях. Для некоторых боль — это утешение. Элли — именно такой человек.
Приподняв ее подбородок, я заставляю Элли посмотреть мне в глаза. Я нежно целую ее в губы, Элли обхватывает меня за шею и приподнимает левую ногу, чтобы обхватить мое бедро. Я опускаю руку, впиваясь в ее нежную кожу.
Я покажу этой женщине, что один мужчина может быть всем, что ей нужно.
ЭЛЛИНГТОН
Положив руки на край стойки и опустив голову, я смотрю на две таблетки.
Я начала принимать наркотики, когда мне было шестнадцать. На следующий день после того, как я лишилась девственности с Джеймсом. Я ненавидела то, что с ним мне было так хорошо. Я знала, что это неправильно. Но мое тело голодало три года. Жаждало того, чего я не могла иметь. Я рыдала, когда он уходил из моей комнаты, и всю ночь не сомкнула глаз, боясь, что он вернется и заставит меня желать большего.