Грешник
Шрифт:
Я обернулась, и открыла было рот, чтобы сказать что-то уничтожающее о том, что он не позвонил мне до того как появился в моем штате, на моей работе, в моей жизни.
Но тогда он обернул свои руки вокруг меня.
Мое дыхание прервалось, будто он перекрыл мне воздух. Я не обняла его спину сразу же только потому, что у меня не было достаточно информации для того, чтобы знать, как обнять его спину.
Он пах тем странным аэропортным мылом для рук, и я готова была утонуть в его глубине.
Коул сделал шаг назад. Я не могла прочитать по его лицу, что творится у него внутри.
— Почему
— И тебе привет, — ответил он.
— Привет говорят в тех случаях, когда звонят кому-то, — он совершенно не выглядел обиженным. — Ты никому не звонил до «та-даам».
— Возможно мне не нравится «та-даам».
Честно говоря, я совершенно не знала, что мне нравится. Я только знала, что мое сердце стучало так быстро, что мои пальцы онемели. Рассуждая логически, я знала, что это было просто от неожиданности, но я не знала, было ли это что-то вроде «сюрприз, держи торт» или «сюрприз, получи инсульт»?
Передо мной улыбка Коула поблекла. Его взгляд стал пустым, что случалось с Коулом, когда ему было больно. Настоящий Коул пустил ситуацию на самотек и оставил свое тело стоять здесь.
Безжалостно, но я была благодарна за это, как была благодарна за тот проблеск настоящей улыбки ранее. Потому что его реакция была настоящей. Это значило, что он волновался о том, как я восприму его приезд. Я не могла доверять его улыбке, но боль… я знала на что это похоже.
— Послушай, — сказала я. — Ты не можешь просто так заявиться и ожидать, что я буду пищать и хихикать, потому что я не тот человек. Так что перестань выглядеть уязвленным из-за того, что я не делаю этого.
Его эмоции отобразились на лице. Взгляд был голодный и беспокойный.
— Пойдем со мной куда-нибудь. Давай сходим куда-то. Куда здесь можно пойти? Давай пойдем туда.
— Мой рабочий день заканчивается в шесть, — шесть? Семь? Сейчас я даже не могла вспомнить, когда заканчивается мой рабочий день. Где мы? Переулок позади «Блаш». Океанический бриз охлаждает мою кожу, над головой мечтательно поет скворец, сидящий на телефонном проводе, а сухую пальму удерживает от падения бетонная стена. Все это было реально. Все это происходило.
Он переступил с ноги на ногу — я уже практически забыла, что он замирал на месте, когда дела шли плохо.
— Что там ближайшее? Обед? Ужин? Точно. Поужинай со мной.
— Ужин? — в тот момент мой утренний план включал в себя преодоление пути обратно в Глендейл в Дом Разводов и Отдаления для вечерней порции эстрогена и смеха, которые также могли быть слезами или наоборот. — Что потом?
Он схватил меня за руку.
— Десерт. Секс. Жизнь, — он поцеловал мою ладонь — не сладкий поцелуй. Поцелуй, от которого моя кожа загорелась внезапным, диким желанием. Его губы.
Теперь я думала, что у меня именно инсульт.
— Коул, стой, подожди.
Остановки и ожидания не были его сильной стороной.
— Коул, — сказала
— Что?
Я начала было говорить ему остановиться снова, но это не было тем, что я имела ввиду.
— Дай мне минуту. Господи!
Он отпустил мою руку. Я уставилась на него. Это был Коул Сен-Клер: острые скулы, бриллиантово-зеленые глаза, торчащие пряди темно-коричневых волос. Его улыбка могла бы стать известной и без Наркотики. Думаю, ему нравилось, что я рассматриваю его. Кажется, ему нравилось абсолютно все в этом моменте. Все это было спланировано, чтобы застать меня врасплох, заставить меня реагировать.
Надежда и страх зародились во мне в равной мере.
Я спросила:
— Почему ты здесь?
— Ты.
Это был совершенный ответ, сказанный несовершенным образом. Он сказал это как факт. Просто как «ты». Это было так легко: сказать всего одно слово. Мне хотелось, чтобы он сказал это снова, чтобы у меня была еще одна возможность что-то почувствовать.
Ты.
Я.
— Ладно, — сказала я. Мое лицо грозила озарить улыбка. Я поспешно ее спрятала. Ни в коем случае он не получит мою улыбку, не позвонив прежде. — Ужин. Ты заедешь за мной?
Коул рассмеялся, звук слишком недостижимый в своей радости.
— Конечно.
Глава 4
КОУЛ•
Если верить часам в такси, я невероятно опаздывал на мою встречу с Бейби Норс. Опоздание не является одним из моих многочисленных пороков, и обычно это бы обеспокоило меня. Но ничто не могло испортить мне сейчас настроение. Во мне гудело приятное беспокойство, вызванное намеком на улыбку Изабел.
Когда мы встретились, я просто пытался сохранить свою жизнь путем превращения в волка, а ее брат умер, пытаясь перестать быть им. Изабел была единственной более язвительной вещью в Мерси-Фоллз, чем я.
Она была единственной, кто знал меня.
Солнце над моей головой светило в тысячу раз ярче, чем солнце над Миннесотой. Все в этом месте было бетонным, покрытым искусственной травой и высокими пальмами.
— Куда дальше? — спросил водитель. Он носил шляпу, более подходящую для деревни, нежели для Л.А., и выглядел уставшим.
— Пешеходная набережная, — сказал я. — Венис. Если есть вторая. Наверное, нет. Но мало ли.
— По этой улице нельзя ездить, — ответил он. — Это на пляже. Я должен вас высадить. Вам придется идти пешком.
Я не знал, так ли это, потому что не был на Западном Побережье довольно давно, или потому что не был нигде, кроме Миннесоты, долгое время, но я все еще продолжал удивляться Калифорнии. Когда мы подъезжали к дому Бейби Норс, все становилось знакомым и желанным, увиденное ранее в турах, или во снах, или в кино. При виде названий улиц: Малхолланд Драйв и Бульвар Уилшир — и указателей: Голливуд, Шевиот, Беверли-Хиллз — в голове возникали картинки блондинистых волос, красных машин, пальм и бесконечного лета.