Грешные дела
Шрифт:
Она вспомнила слугу, которого видела во время танца. Парень с каштановыми волосами, что нёс тарелки на столы знати. Нет. Нет, это не он. Но она не могла гарантировать.
— Я убью их всех! — лицо королевы оставалось ледяным. — Я вырву их из укрытий и сожгу, и заставлю пепел кричать! И ты будешь смотреть! И будешь улыбаться и быть благодарной за всё, что мы для тебя сделали!
— Что происходит? — горло Авроры заплывало. — Свадьба…
— Будет через два дня, как и оглашено. Думаешь, мы позволим им выиграть? — дикость мелькнула в глазах Айрис, но она вновь сдержала её. — Если бы это зависело от меня, ты была бы брошена собакам!
Аврора не ответила.
— Ты проклята. Я знала, что ты не принесёшь ничего, кроме разорения, — она ушла так быстро, почти убежала. Дверь захлопнулась, и стражник закрыл её, вновь запирая Аврору.
Её ноги подкосились, она рухнула на пол. Её голова ударилась о стул, и её пронзило тупой болью. Она не знала, как долго сидела, глядя на дверь. Ветер выл снаружи, посылая весенний дождь в окно. Аврора не могла перестать представлять девочку, которая заглянула за дверь и смотрела вверх огромными любопытными глазами, она едва доставала её до живота… а потом её рвало кровью, она вопила и кричала от боли, падала на бок, мёртвая, без звука… Это предназначалось ей, и она дрожала, чувствуя вину. Вину и грязное, отвратительное облегчение, что не съела, что жива, как говорил каждый мирской закон.
В какой-то момент она почти уснула — и проснулась в холодном поту.
Она вскочила на ноги, игнорируя дрожь, которая скользила сквозь неё, волосы, прилипшие к шее и щёкам. Она никогда ничего этого не просила. Люди умирали, и это была её вина, но она ничего не просила. Они ждали спасения от неё, а что она могла? Она улыбалась и кланялась, играла, и теперь Изабель умерла, а её мать не могла горевать. Кто сказал, что когда Аврора станет королевой, у неё будет больше власти, чем у Айрис теперь? Алиссайния не изменится через десятилетия. Она не хотела ждать голод, убийство, страх, жестокость короля и месть повстанцев, смерти невиных. Если она будет сидеть и ничего не делать, всё продолжится.
«Всегда есть выбор», — говорил Родрик.
Он верил в неё. Вера в то, что она — подарок, что вместе они сделают мир лучше. И это его награда. Он любил Изабель, и теперь она умерла, а Аврора была жива, и ничто не стало так, как должно быть.
Она хотела его видеть. Хотела извиниться, успокоить, что-то сделать. Не хотела, чтобы он был один.
Она поспешила через комнату и постучала дверь. Загремел замок.
— Пожалуйста, откройте!
Щёлкнул замок, стражник открыл дверь. Он сердито посмотрел на неё из-под тяжёлых бровей, но выражение лица смягчилось, когда он увидел её.
— Принцесса? Что случилось?
— Я хочу видеть Родрика.
— Вы должны оставаться тут.
— Прошу, — она ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть. — Я знаю, что король и королева хотят, чтобы я была тут, но я должна увидеть Родрика. Пожалуйста.
Стражник смотрел на неё долгим взглядом. Жалость отразилась на его лице. Он кивнул.
— Конечно, принцесса. Несколько минут.
Её благодарность выступила слезами на глазах. Она медленно выдохнула, пытаясь унять стук сердца.
— Спасибо.
Стражник провёл Аврору в другое крыло замка, незнакомое, далёкое от её комнат.
Ответа не было.
— Это комната Родрика? — спросила она.
— Да, принцесса.
Она кивнула.
— Спасибо. Я на мгновение, — дверь скрипнула, когда она открыла её и проскользнула внутрь. Он закрыл её за нею с глухим стуком.
Комната была большой и аккуратной, с красными шторами и несколькими украшениями. Выбивался из всего только Родрик. Он сидел на полу в центре комнаты, держа в руках книгу. Держал так крепко, что гнулись страницы.
— Родрик?
— Я собирался дать ей это. Перед свадьбой. Но теперь не могу, — его горе было таким сильным, что Аврора чувствовала его в воздухе.
«Я сделала это, — подумала она. — Я позволила этому случиться».
— Я сожалею, Родрик, — слёзы жгли глаза. — Мне жаль. Изабель была… Я не могу поверить…
— Она была тут, — сказал он. Вся радость, оптимизм пропали из его голоса, сделав его тусклым, монотонным. — А теперь она ушла. Как? На самом деле ничего не имеет смысла?
— Ничто не имеет смысла, — она опустилась на колени рядом с ним, их тела были в нескольких дюймах друг от друга. И слишком большой мысленный разрыв. Она положила руку ему на плечо, но даже теперь чувствовала себя слишком далёкой, словно он был там, куда она не могла дотянуться. — Всё пошло не так, — её голос дрогнул. — Я не хотела, чтобы это случилось.
— Кто-то пытался отравить тебя. Это не твоя вина. — но она знала, что её. В конце концов, она дала Изабель еду со своей тарелки, когда её снова и снова предупреждали, что люди готовы причинить ей боль. Все они были правы, а она — глупа и слепа.
— Я должна была подумать… Я сделала всё неправильно.
Родрик покачал головой.
— Это не твоя вина, — повторил он. — Мне жаль, принцесса. Мы должны продолжать. Мне просто нужно немного времени.
Он говорил так запутанно, так виновато, что она должна была воспользоваться моментом, чтобы дышать и не упасть, прежде чем заговорить.
— Ты не должен делать это сам. Почему? Почему надо делать вид, что всё хорошо?
Он уставился на книгу в своих руках.
— Потому что это ужасно. Потому ты тут. Потому всё происходит. Чтобы всё было правильно. Мы не можем остановиться.
— Это не так, — сказала она. — Я знаю, ты не поверишь, но ты… Ты замечательный. Изабель любила тебя. И ты был мне другом. Ты не должен делать вид.
— Замечательный? — он горько рассмеялся. — Какая теперь разница?
Он покачал головой, и она протянула руку, обнимая его за шею. На мгновение они сидели вот так, едва соприкасаясь. Потом Родрик обнял её, притянул к себе, пока лицо не было вдавлено в грудь, руки сжимали его так крепко, что она едва могла дышать. Он прижался щекой к её голове. Она открыла рот, надеясь, что отыщет правильные слова, если начнёт говорить, но прежде, чем смогла начать, кто-то постучал в дверь.
— Принцесса, — это был стражник. — Я должен вернуть вас в комнату. Их Величества не будут рады, если мы задержимся.
— Ты должна идти, — сказал Родрик. — Но… Я был рад видеть тебя.
— Да, — тихо сказала она. — Я тоже, — она медленно поднялась на ноющих ногах, а потом присела в реверансе, юбки развивались позади неё. Это казалось естественным, так или иначе, в такой момент не помогут никакие слова. Родрик тоже поднялся и слегка поклонился, а после взял её за руку. Он сжал её лишь один раз.