Грешные желания
Шрифт:
От просмотра старых изданий «Таймс джорнэл» она получала гораздо большее удовольствие, чем от изнурительной работы над текстом своих репортажей. По крайней мере, в исследовательском деле у нее уже был кое-какой опыт.
Однако после получаса монотонного изучения микрофильмов ее внимание стало рассеиваться. Наконец появился разворот светской хроники со статьей, которую она искала. Четырехлетней давности — выяснила она, сверившись с выходными данными. И заголовок был довольно неожиданным: «У кубинских Санта-Маринов все-таки есть корни в Майами».
— Чудесно, — пробормотала Габи.
В центре страницы находилась фотография всех трех Санта-Маринов, сделанная в живописной гостиной только что отстроенного роскошного особняка в стиле ар-деко. Очевидно, снимок был цветным: изображение микрофильма казалось более расплывчатым, чем обычно. Однако Джеймса Сан-та-Марина нельзя было не узнать: все та же ослепительно привлекательная внешность, элегантный темный деловой костюм. Он стоял за белой софой, на которой расположились его сестра и мать.
Габи стала внимательно разглядывать женщин. Сеньора Эстансиа Санта-Марин, яркая брюнетка с изысканными кастильскими чертами лица, выглядела так молодо, что ее с трудом можно было назвать матерью взрослых детей. Сестра, чье имя, судя по подписи под фотографией, было Пилар Антониа Санта-Марин, несмотря на привлекательность, имела бледный, подавленный вид девушки, которую затмевала блестящая красота ее матери.
Габи откинулась на спинку стула, продолжая задумчиво рассматривать фотографию. Лощеные, тщательно причесанные дамы в щегольских шляпках — настоящее свидетельство преуспевания латиноамериканского общества. Позади них Джеймс Санта-Марин глядел в объектив с выражением нетерпения на лице, присущим людям, слишком занятым, чтобы тратить время на позирование перед фотокамерой.
Судя по статье в «Таймс джорнэл», семейство Санта-Маринов считалось состоятельным и на Кубе, но в Штатах они быстро приумножили свое богатство. Джеймс Санта-Марин принял руководство семейным бизнесом после смерти своего дяди и проявил блестящие деловые способности. Его назвали бизнесменом года, он был выбран в правления нескольких банков Майами. Особняк, возведенный им на берегу Бискайнского залива, проектировался известным аргентинским архитектором.
Преуспевающий молодой делец имел не одно хобби — играл за команду Палм-Бич в чемпионате по поло, пилотировал собственный реактивный самолет и был владельцем построенной по специальному заказу в Италии моторной яхты «Альтавида», которой присудили несколько призов за современный дизайн.
Глядя на снимки, Габи невольно отметила, что он не имеет обычного в этих случаях фатоватого и самовлюбленного вида плейбоя. Она машинально отметила странную угрюмость и напряженность его лица. Тем более ей трудно было представить его мокрым и взъерошенным, каким он предстал перед нею в ту грозовую ночь.
С досадой прогнав от себя этот образ, Габи вновь сосредоточила свое внимание на статье. Перед бегством с Кубы в 1960-х годах семья Санта-Марин проводила в Майами столько же времени, сколько и в Гаване. Более того, Джеймс и его сестра Пилар родились в Майами, что автоматически делало их гражданами Соединенных Штатов. Джеймс с успехом закончил местный университет.
И все же кое-что смущало Габи. Огромное состояние, семейный бизнес, разросшийся до размеров целой империи, — и все это за сравнительно короткий промежуток времени? Переселенцы шестидесятых были отчаянно бедны: Кастро не позволял им брать с собой ничего, кроме одежды, которая была на них, и одной смены нижнего белья. Санта-Марины, очевидно, принадлежали к элите, сверхсостоятельной части карибского общества, представители которого вращались в светском обществе Буэнос-Айреса, Мадрида и Парижа, отдавали своих детей в европейские престижные школы, совершали покупки на лондонской Сэвил-Роу и во французских домах высокой моды и посылали своих отпрысков на международные чемпионаты по игре в поло.
Однако семья Санта-Марин вела совершенно иной образ жизни. Пилар Санта-Марин получила воспитание в монастырях Мадрида и Гаваны, Теперь мать и дочь посвятили себя благотворительной деятельности.
Благотворительность! — внезапно вспомнила Габи.
Она так увлеклась микрофильмом, что совсем забыла о другом поручении Джека Карти — позвонить Алисии Фернандес. Она взглянула на циферблат настенных часов. «Таймс джорнэл» была утренней газетой; выпуск обычно готовился к половине десятого вечера накануне, хотя отдел светской хроники теоретически работал с девяти до пяти. Она бросилась к телефону, надеясь, что еще не слишком поздно для звонка к миссис Фернандес.
Трубку подняла служанка, плохо говорившая по-английски, но благодаря кое-каким знаниям испанского Габи удалось подозвать к телефону Алисию Фернандес.
— Габриэль? — Ее низкий голос был неизменно доброжелателен. — Как я рада, что вы позвонили, дорогая. Хотите поговорить с Сьюзан?
Габи не сразу сообразила, о ком идет речь, но тут же вспомнила, что Сьюзан была ее подругой по школе в Рэнсом-Кантри.
— Сьюзан была бы счастлива пообщаться с вами, Габриэль, — продолжала Алисия, — но она в отъезде…
— Нет, извините, мне нужна не Сьюзан, — перебила ее Габи. Ну как лучше начать разговор, чтобы получить нужную информацию? Еще одна способность журналиста, которой она не обладала. — Э-э, миссис Фернандес, я теперь работаю в «Таймс джорнэл», надеюсь, вы припоминаете, — неловко произнесла она. — Жаль, что приходится беспокоить вас в столь поздний час, но дело в том, что я пишу статью о семье Санта-Марин, и это очень важно.
Наступила тишина, потом Габи услышала возбужденный возглас Алисии:
— Фернандо! Ох, Господи, неужели его отпустили? О Боже, скажите, что это так!
Габи отвела трубку от уха, в изумлении глядя на аппарат. На другом конце провода происходила какая-то суматоха.
— Миссис Фернандес, извините, — сказала Габи, не вполне уверенная, что ее слышат. — Я звоню по поводу шоу мод в доме Санта-Маринов. Помните, когда модель упала в пруд?
После ее слов наступила тишина.
— Мой редактор, — продолжала Габи, — решил, что вы можете дать кое-какую информацию о Санта-Маринах.